Миша сидит довольный у высокого костра. Рассказывает, как со щуками боролся, как они у него пооткусывали приманки, и затем наевшись успокоились. Что ж, мы сегодня настоящие рыбаки. Пока кипит чаёк занимаюсь оконцем в избушке, надо поменять два разбитых стекла. Красить уж не буду. Приму на веру утверждение Михаила, что некрашеное эстетичнее по лесному. Штапики сгнили, рассыпаются, лишь стамеской прикоснусь. Гвоздики иль ломаются, иль с трудом потихоньку посатижами выкручиваю. Примеряю привезённое стекло. Ровнёхонько подходит. Рама тоже сгнила, и при каждом шевелении двигается, как живая, того и гляди рассыпется. Миша просит снять размер. Да чай поспевает. Откладываем дела, чай всему голова. В тайге вдвойне. Сидим перетираем - идти в баню, не идти. Вскакиваю, пошли. Мигом собираемся и по вечереющему лесу, ай да к ребятам в гости. Просим Саныча избушку затопить, то вернёмся лишь к ночи.

Тропкой на крыльях летим, на Золотом сказка.

О чём то постоянно разговариваем, да и много их интересных обоим тем. Наверно, так и встречаются в жизни люди интересные друг другу. Как становишься больше нечего передать, расходятся, как в море корабли. Иначе начинается бесполезное томление и потом война. В мире либо вперёд либо назад, кажушееся спокойствие смертушкой называется. Встречал таких мёртвых живых людей. Бррр.
Тропинкой мигом долетели. Издалеча угукаю, мол, мы спешим, не пугайтесь хозяева. Николай печку в баньке подтопил, мы у костра пока посидели.
Парная, что может быть чище, спокойнее, теплее, жарче, уютнее, да разве опишешь те волны пара, свист веника, мурашей по коже, ласкающую ледяную воду и теплую одновременно. Сколь их заходов чудных, сколь ковшиков плескалось на каменку.

И заново рождённые выбираемся под таёжное небо. И самовар в беседке, и течёт из краника вода, журчит, плющится в кружку, плюшшшш. Ой, засмотрелся, за края щас убежит!

Разговоры, разговоры, бесконечные, вечные, захватывающие и смешные, страшные и чуть грустные.

Чарка красного сухого кстати. И варенье черничное, и чаёк, чашка за кружкой без конца.
