Любой опыт может оказаться как полезным, так и нет. В любом случае надо помнить, что медведи все разные, как и люди. И ситуации возникающие при встрече с ними тоже все разные. Здесь часть моего опыта помогавшего и пока помогающего мне расходится с медведями, в подавляющем большинстве случаев, без взаимного ущерба.
МЕДВЕДИ И ЛЮДИ.(из записок "медвежьего сторожа")
Бояться медведя совершенно естественно для человека. Ничего не боятся только дураки. Другое дело, что нельзя и опасно показывать свой страх медведю. И я оказавшись в одном из самых медвежьих мест страны и оставшись один на пустовавшем несколько месяцев инспекторском кордоне играю с ними в некую игру. В которой они делают вид, что совершенно игнорируют меня, и не интересуются мною в кулинарном смысле а я, что нисколько их не боюсь и настолько крут, что смогу при встрече нос к носу убедить в этом любого медведя.
На самом деле я понимаю, что это не совсем так. Но, у человека есть одна особенность - со временем он ко всему привыкает. Ну, разве что кроме холода и гнуса.
Привыкает и к смертельной опасности с которой можешь столкнуться буквально нос к носу в любой момент. Вот и я привык. А что делать, ведь, даже когда я сплю на нарах в инспекторской избушке, через окно, до моей головы может дотянуться любой проходящий мимо медведь.
А в том, что это реально возможно, я ничуть не сомневаюсь. Разбитые стекла в гостевом доме и кладовке более чем красноречивы. Как и следы когтей медведей, пытавшихся проникнуть в эти строения.
Рассказывали, что однажды зимой медведь по снежному наносу забравшийся на крышу одного из инспекторских кордонов, провалился сквозь нее внутрь избушки к спящему инспектору. Тогда, чудом, и благодаря сообразительности инспектора всё обошлось. Вот и я надеюсь, что случись что подобное со мной, - тоже обойдётся. Что, в случае чего, я успею воспользоваться фальшфейером и за те тридцать секунд, что он горит, отгородившись им от зверя, предпринять более действенные способы защиты.
К таким способам здесь относится скорее не пуля, патрон с которой всегда в правом стволе ружья, а сигнальный патрон, который в левом. Он ярко горит, шипит, неприятно воняет и может больно обжечь. Как показывает практика, накоротке это эффективней, чем выстрел пулей, которой остановить решительно настроенного зверя можно лишь если в жилах ледяная кровь или если очень повезет.
Как говаривал один опытный охотник на медведей, если хочешь наверняка убить этого зверя, в него нужно стрелять, пока он не остынет.
Но и само присутствие оружия, конечно, важно. Оно дает ощущение защищенности, что, в свою очередь, важно для уверенности в себе при встрече с зверем. Ну, или в демонстрации этой уверенности..)
Зверь это тонко чувствует и наверняка знает, когда человек вооружен, а когда нет. В первом случае наши с ним взаимоотношения можно охарактеризовать как вооруженное противостояние. Так мы с ним почти на равных, и нам легче друг друга понять и договориться. И мне приходится, вопреки страху, культивировать в себе эту спокойную уверенность, которая на самом деле блеф.
Научившись грамотно блефовать, с медведями в большинстве случаев уже можно нормально расходиться и "договариваться". Разумеется, принимая во внимание то, какой зверь перед тобой, его индивидуальные особенности поведения и сиюминутного настроя, ну, и вообще ситуацию, и в каждой принимать соответствующее именно этой ситуации безошибочное решение.
Когда другого выхода нет, учишься этому быстро, но не сразу. Это где-то на грани шаманства, когда точно чувствуешь черту, за которую заступать нельзя, и точно знаешь, как и что надо сделать именно сейчас, чтобы именно в этой ситуации разойтись с встреченным медведем без потерь. И пройдёт совсем немного времени, как ты будешь относится к медведям почти как встречаемым в обычной жизни бродячим собакам. Посмотрел, оценил возможную опасность или отсутствие таковой, и пошёл мимо дальше.
Но здесь важно постараться избежать распространённой среди "знатоков медведей" ошибкой - в той или иной степени очеловечивать этих хищных и опасных для человека зверей. Давать им человеческие имена, приписывать их поступкам человеческие мотивы...
Зверь всегда остается зверем. Он с уважением относится к силе, и все остальное до поры может не принимать в расчет или просто терпеть. Когда в его голове что-то провернется и он решит, что ты для него больше не опасность, не знаем ни я, ни он.
Лучшая линия поведения, там где встреча с медведем обычна - это быть всегда настороже. Но, с другой стороны это значит постоянно быть в состоянии стресса. Бывают случаи, когда это, вкупе с другими обстоятельствами, приводит некоторых людей, живущих на удаленных, не посещаемых людьми кордонах, буквально к умственному помешательству. Они начинают слышать непонятные звуки, видеть то, чего нет . Был случай, когда на одном из таких кордонов инспектор несколько месяцев зимой вообще не выходил из жилья, и люди, прилетевшие весной проведать его на вертолете, увидев отсутствие вокруг занесенного снегом домика следов человеческой жизнедеятельности, поначалу подумали, что его уже вообще уже нет в живых.
Нередко психика человека приспосабливается к этому воздействию стресса так, что просто отстраняет в сознании постоянно присутствующую опасность, убеждая человека в её незначительности. Убеждает человека в том, что именно его опыт и знание медведей в любой ситуации помогут ему разойтись с зверем бескровно . Чаще всего такое случается с теми, кто долго изучает этих зверей, находясь с ними рядом. Чем это кончается, мы знаем. За последние десять лет более десятка таких знатоков стали жертвами медведей. Это и ученые исследователи, и обладавшие большим опытом нахождения рядом с опасными хищниками фотографы анималисты. На кордоне, куда я приехал на время в качестве инспектора заповедника, на берегу, в двадцати метрах от моего домика, памятная плита на месте гибели одного из них, известного японского фотографа-анималиста.
По версии рассказанной мне не повязанными материальной зависимостью и "корпоративной этикой" работников заповедника вертолётчиками, причиной его гибели в ту ночь стала пьянка на кордоне, в которой участвовал и ответственный представитель заповедника сопровождавший группу. Сосед фотографа жутко храпел, и фотограф ушел из домика, чтобы поспать в своей палатке, не слыша этого храпа. Медведям он доверял; говорят, чтобы получить интересные кадры, даже прикармливал некоторых из них сгущенным молоком. Ну, а подвыпивший "ответственный представитель" не сделал того, что был обязан, то есть не настоял на строгом соблюдении мер безопасности, предписывающих туристам находиться в таком месте ночью в домике.
Застал я и когда на этот кордон прилетал друг погибшего анималиста, японский бизнесмен, выразивший желание снять на свой фотоаппарат-"мыльницу" медведя с расстояния не более двух метров. Чтобы не обидеть потенциального спонсора, на сколько это было возможно, "анималиста" к медведям подвозили на моторной лодке. В этот раз обошлось, но вполне реально, что мемориальных досок на кордоне могло стать на одну больше.
Еще одна оборотная сторона работы в условиях такого стресса-то, что некоторые люди реально подсаживаются на ежедневный риск и адреналин. На тот самый, что выделяется организмом в кровь в стрессовых ситуациях. То есть буквально как на наркотик, без которого впоследствии им уже тяжело обходиться. Внешние симптомы те же. Блеск в глазах, нервозность и неуравновешенность, подсознательное или уже осознанное стремление к ситуациям, когда опасность более чем реальна, за новой порцией наркотика.
На своём кордоне я общался с одним из таких. В предельно рискованные ситуации он влазил постоянно. Даже тогда, когда работал с туристами. Когда я прямо спросил его, уверен ли он, что так рискуя, в случае нападения медведя он сможет сохранить жизнь сопровождаемых им людей, этот инспектор отшутился: "Людей много, медведей мало. Мы здесь для того, чтобы защищать медведей, а не людей".
В каждой шутке есть доля шутки...
Иногда, когда по тем или иным причинам адреналина ему не хватало, он не мог спать ночью, уходя из инспекторского домика на смотровую вышку, или ночуя, постелив свой спальный мешок рядом с электрозабором, поближе к медведям проходившим по тропе вдоль трёх тросиков, в метре от него.
К слову сказать, с чем-то подобным я встречался и у людей других профессий, но они ища острых ощущений без которых уже не могут жить, рискуют только собой, и эта разница существенна. Многие из тех, кому он помог добыть "редкие кадры", зачастую и и не представляли ту степень опасности, которой подвергались, надеясь, что инспектор-специалист и точно знает грань, за которой риск становится смертельно опасным.
