У костра, освещающего ближайшие ветки... за которыми темнота

[Волхв]

Последнее желание (или бойся своих желаний!!!)

Возвращаясь с работы, Джеймс Уоркер зашел в магазин и купил две свечи. Удивленный и обрадованный продавец попытался всучить ему еще парочку. Этот товар абсолютно не пользовался спросом и который год пылился на самой дальней полке.
- Больше не надо, - отрезал Уоркер, засовывая в карман покупку.
Продавец расстроился, но тут же забыл об этом. Ему до желудочных колик хотелось узнать, зачем понадобились этому господину свечи.
- Вы хотите поставить их в церкви? - спросил он. Уоркер приподнял брови.
- А разве они еще существуют?
- О да, сэр. В Бронксе сохранилась одна маленькая церквушка. Там иногда проходит служба. Я рядом живу, - как бы извиняясь, пояснил он.
- Нет, религия меня не интересует.
Уоркер бросил на прилавок десятицентовую монету и поспешно вышел из магазина.

"Всюду суют свой нос, - раздраженно думал он, идя по сорок второй улице. Что за идиотский мир! И меня угораздило в нем родиться. Каждый лезет с расспросами, норовит забраться в твою душу, а потом там нагадить..."
Размышляя над этим, он дошел до четырехэтажного кирпичного дома, в котором снимал комнату и, открыв дверь, оказался в холле. Сразу же из пристройки слева выглянуло заплывшее жиром лицо хозяйки дома миссис Домблунус.
- А, это вы, мистер Уоркер, - пробасила она голосом Поля Робсона. - Что-то вы сегодня раньше обычного.
"Проклятье! - мысленно возопил Уоркер. - Неужели я вечно должен буду выслушивать эти дурацкие вопросы?"
- Вы ошибаетесь, мэм, - мобилизуя все свое терпение, ответил Уоркер. - Я пришел как обычно. Видимо, у вас остановились часы.
- Да? Надо будет...
Но Уоркер уже бежал вверх по лестнице, на ходу вынимая из кармана ключи. Он распахнул дверь в свою комнату и с грохотом захлопнул ее за собой.
- О, черт! - прорычал он. - Они достали меня! Все вместе и по отдельности. Это просто невыносимо. Завтра же запишусь в общину глухонемых...
Уоркер на всякий случай проверил содержимое холодильника и, убедившись, что в нем кроме пустых полок ничего нет, выдернул шнур из розетки.
Он долго прислушивался к урчанию в своем желудке, затем, отбросив Грустные мысли в сторону, взял со стола книгу и лег на диван.

Эту книгу он нашел месяц назад. Кто-то забыл ее на сидении в автобусе. И Уоркер подобрал ее, не зная тогда, что она станет вскоре единственным светлым пятном в его жизни. Книга называлась "Гадание: как это делается". В ней описывались тысячи способов гаданий, начиная с кофейной гущи и кончая телячьими хвостиками. Более интересной книги Уоркер никогда не читал. Теперь он спешил как можно скорее вернуться с работы и окунуться в сладкий омут таинств предсказания. Сейчас он знал намного больше любой трехдолларовой гадалки. Он мог бы зарабатывать неплохие деньги, но никогда не задумывался над этим. Его просто завлекал сам процесс постижения таинств, скрытых от человеческого глаза.

Уоркер открыл книгу на странице, заложенной закладкой. Вчера он дошел до главы "Гадание с помощью зеркала и двух свечей".
"Итак, - прочитал он, - у вас есть все необходимое. Вы садитесь к зеркалу, ставите слева и справа от себя по одной зажженной свече и пристально смотрите на свое отражение. Причем вас ничего, не должно отвлекать. В комнате царит полумрак. Только свет от свечей освещает ваше лицо и его зеркального двойника. Думайте о том, что вы хотите увидеть, и вы добьетесь своего. Ни время, ни пространство для вас не станут помехой".
Уоркер дочитал последнюю строчку, захлопнул книгу и поднялся с дивана. У него чесались руки, и зуд нетерпения нарастал с каждой минутой.
Усевшись на стул и поставив свечи рядом с собой, Уоркер принялся педантично изучать свое отображение.
"Боже мой, до чего обычное, ничем не примечательное лицо, - подумал он, будто видя его в первый раз. - Средних размеров уши, средний нос, обычный рот, пробор с левой стороны, стандартные голубые глаза, и на подборобке нет никакой ямочки".
Уоркер тяжело вздохнул и тут же вспомнил, что надо думать о том, что он желает видеть. Полчаса он размышлял над этим, но так ничего толкового придумать не смог.

Свечи уже наполовину оплыли, и Уоркер, проклиная свое атрофированное воображение, решил, что с него хватит узнать о дне завтрашнем и что он ему принесет. Сосредоточившись, он начал думать об этом. Но...
Уоркер честно пытался не отвлекаться. Он дважды подавлял в себе желание почесаться, трижды - высморкаться, но все было напрасно. В зеркале по-прежнему маячила его физиономия, при виде которой хотелось плакать.

Прошло двадцать минут, затем еще столько же. Уоркер облизал пересохшие губы, громко выругался и решил навеки выбросить из головы эту бредовую идею. В этот момент отражение моргнуло. Уоркер мог поклясться, что он этого не делал. Бешено заколотилось сердце. Уоркер стал пристально вглядываться в свое лицо за стеклом. Но ничего не изменилось. Как и прежде, его двойник повторял каждое движение, не допуская вольностей. Уоркер напряг все мышцы и резко встал. Его отображение продолжало сидеть.
- Ага! - обрадованно воскликнул Уоркер. - Получилось!
- Что получилось? - спросило отражение.
Уоркер опешил. Действительно, он рассчитывал узнать свое будущее, увидев его как бы со стороны. Но произошло нечто иное.
- Кто ты? - спросил Уоркер.
- Я? Хм... Я - Джеймс Уоркер.
- Значит, ты - это я?
- Не совсем так. Я - есть я, а ты- есть ты. Ты когданибудь слышал о параллельных мирах?
"Понятно, - подумал Уоркер, - у меня, кажется, начались галлюцинации".
- Получается, ты - это я из другого параллельного мира? - недоверчиво спросил он.
- Что-то вроде того, - кивнуло отражение.

Только сейчас Уоркер заглянул ему за спину и увидел абсолютно чужую комнату. Она была обставлена гораздо богаче его, и, хотя в ней царил полумрак, Уоркер заметил резную деревянную мебель, красивую посуду в серванте, толстый ковер на полу, ярко расписанные шторы, закрываощие окна.
Рядом с его двойником стояли позолоченные подсвечники и в них горели свечи, напоминающие фигурки львов.
- Так ты тоже пытался вызвать меня? - догадался Уоркер.
- Разумеется. Это обычный способ перемещения между параллельными мирами.
- Перемещения? Ты хочешь сказать, что я могу попасть в твой мир, а ты - в мой?
- Вот именно.
Уоркер вновь почувствовал сердцебиение, лихорадочно заработал мозг. "Это шанс! Надо попытаться его уговорить. Вот только согласится ли он на это? Вероятно, он значительно богаче меня, я же что могу ему предложить? Ничего. Выходит надо действовать хитростью".
Уоркер посмотрел на своего двойника и увидел, что тот также находится в состоянии задумчивости.
- Эй, - позвал его Уоркер.
Отображение подняло на него глаза.
- Скажи, в твоем мире к тебе пристает каждый встречный с дурацкими вопросами? - затаив дыхание, спросил Уоркер, понимая, что от полученного ответа зависит дальнейшая его судьба.
- Нет. У нас такого не бывает.
- А как вообще у вас там жизнь?
- Так себе.
- И у нас ничего. Только вот любопытных - хоть отстреливай.
- Нет. У нас это не принято. А на улицах так вообще никто не пристает с расспросами. Хотя жаль. Я был бы только рад собеседникам.

Уоркер решил поставить на кон все. Теперь от него требовалось лишь красноречие. Но как он ни пытался, нужные слова не лезли в голову.
- Знаешь что, - наконец выдавил он, - давай поменяемся мирами.
- Что ж, я не против, - на удивление легко согласился двойник.
Уоркер от радости даже вскрикнул. Будь он более наблюдательным, он бы наверняка насторожился. Но этого не произошло.
- А как это сделать?
- Очень просто. Ты шагнешь в зеркало, а я тебе навстречу. Только учти, канал срабатывает только раз. Потом он сворачивается навсегда, и ты уже не сможешь попасть в свой мир.
- Плевать, - мелко дрожа от возбуждения, выкрикнул Уоркер. - Я никогда не жалею о том, что оставил.
- Тогда приготовься. На счет "три" входи в зеркало. Раз... два...
Уоркер шагнул, ощутил слабое сопротивление, но в следующий миг увидел, что находится уже не в своей комнате. Он резко повернулся. Перед ним было зеркало и в нем - он сам, повторяющий каждое движение. Уоркер плюхнулся в кресло и рассмеялся.

- Ловко же я его надул. Через неделю его будет тошнить от собеседников, а через месяц он захочет сбежать из этого мира хоть к черту на рога.
Еще несколько минут Уоркер не переставал хохотать, затем вытер набежавшую на глаза слезу и принялся исследовать свои новые владения. В холодильнике он нашел ветчину, несколько баночек искусственной красной икры, фунта полтора мяса, с десяток бутылок пива и разную зелень. Уоркер сделал себе бутерброд и, запивая его пивом, начал расхаживать по комнате, пытаясь разглядеть богатства, хозяином которых он теперь стал.
В помещении по-прежнему царил полумрак, так как оно все еще освещалось свечами. Впрочем, свет также пробивался из-под штор.
"Похоже, в этом мире сейчас день", - подумал Уоркер, подходя к окну. Он отдернул штору... и остолбенел.
Перед ним, сколько хватало глаз, простирались заводские трубы. Они выбрасывали клубы черного дыма, заслонявшие небо, и солнце, и весь мир.
Люди, бежавшие по тротуарам, были закутаны в пластиковые плащи, лица были скрыты противогазами. Сверху капал кислотный дождь и, касаясь одежды, испарялся, оставляя на пластике черные отметины.

Уоркер выронил бутерброд и медленно осел на пол. Только сейчас ему вспомнилось странное поведение двойника.
"Это не я вызвал его, это он - меня, - пронеслось в голове у Уоркера. - Мерзавец, подлец! Он надул меня... Но, может быть, можно еще что-то изменить. Этот подонок мог наврать, что канал сворачивается". Уоркер поднялся, задернул штору и, шатаясь, побрел к зеркалу.
Он просидел возле него целый час, пока не понял, что видит перед собой не свое отражение, а двойника. Но это был не прежний двойник, это был новый Джеймс Уоркер, и все же, как две капли воды, похожий на него самого. Уоркер понял это, увидев за его спиной еще более богато обставленную комнату. Но и здесь окна были занавешены шторами.
- Привет, - сказал двойник.
- У-гу, - хмуро ответил Уоркер.
- Ищешь обмен?
Уоркер приподнял брови.
- Поздно мы, братец, вступили в это дело. Все лучшие миры давно расхватали.
- А твой? - Уоркер начал кое о чем догадываться.
- Мой ничего. Но скучновато здесь. Хотелось бы, конечно, получше. Может махнемся?
Уоркер подозрительно посмотрел на него.
- Отодвинь шторы.
- Что? Ах, да. Это пожалуйста.
Двойник подошел к окну и сделал, как его просили. В комнату хлынул яркий солнечный свет. Белые облака медленно и величаво плыли по небосклону.

Двойник вернулся к зеркалу и сел в кресло.
- Ну что?
- Ничего, - ответил Уоркер. Сомнения его не покидали. - Это твой родной мир?
- Нет. Я попал в него из другого.
- А почему ты не хочешь остаться в этом?
- Он разительно отличается от моего, и я никак не могу привыкнуть. К тому же у меня еще не исчерпана последняя возможность обмена. Я решил воспользоваться этим.
- Последняя?
- Да. А ты разве не знаешь, что менять миры можно только трижды? Потом все каналы сворачиваются.
Уоркер нервно заерзал в кресле.
- Но почему ты не попытался вернуться в свой?
- Выйти на него снова - практически невозможно. Тем более, если двойнику твой мир понравится, он просто прекратит дальнейшие поиски.
- Черт! Это похоже на какую-то игру, - выругался Уоркер.
- Что-то вроде того.
- И кто её придумал?
- Увы, - двойник развел руками.
Уоркер задумчиво почесал переносицу.
-Ну, что, будем меняться? - спросил двойник.
- Выходит, это твой последний шанс?
-Да.
- Значит, у тебя там не так уж и хорошо, раз ты хочешь использовать его.
- Ну как тебе сказать, - замялся двойник. - Жить можно.
- И все же?
- Одиноко тут.
- И только из-за этого ты захотел поменять мир?
- Понимешь, я привык к обществу.

Уоркер задумался. "Там наверняка не хуже. По крайней мере, небо на месте и солнце светит. Если этот болван желает общества, пусть получит его. А меня устроит и одиночество".
- Хорошо, я согласен, - услышал он собственный голос. - Один, два...
Через секунду Уоркер был в ином параллельном мире. Он огляделся и направился к окну. Но не дойдя до него двух шагов, внезапно остановился.
Это не было настоящим окном, это был экран, на который проецировалось изображение. Уоркер повернулся и увидел у противоположной стены видеопроектор.
- О боже, - застонал он и бросился к двери. Она медленно и со скрипом сдвинулась с места, и Уоркер лишь успел отметить чрезмерную ее толщину, прежде чем увидел перед собой уходящие за горизонт развалины. Иногда, правда, попадались и целые здания, но их можно было сосчитать по пальцам. В куче щебня и битого кирпича что-то копошилось. Уоркер разглядел огромных червей и тараканов, достигавших в длину полуметра. По улице бежал человек, покрытый кровоточащими язвами. За ним гналась гигантская серая крыса, не уступавшая в размерах беглецу.
Уоркер медленно закрыл дверь, затем разбил об пол видеопроектор и сел в кресло перед зеркалом.

Лишь через полтора часа он вновь вызвал следующего двойника. Молча Уоркер окинул взглядом пустые стены и пол, окно без стекол, но с решеткой, через которое в комнату проникал солнечный луч, деревянную лежанку в углу. Затем он просунул руку в зеркало, схватил двойника за шиворот и втащил к себе в комнату. Тот не сопротивлялся, видимо, опешив от неожиданности. Уоркер скатьзнуи по нему взглядом и шагнул навстречу своей судьбе.
Как обычно, первым делом он направился к окну. Волна свежего воздуха коснулась его лица, в ноздри ударил запах трав и цветов. Уоркер увидел перед собой персиковый сад, в небе порхали пичуги, и яркое полуденное солнце слешио глаза.
"Я не ошибся", - подумал он, и улыбка заиграла на его губах. Сзади со скрежетом отворилась дверь. Уоркер повернулся и увидел мрачного человека, облаченного в серого цвета одежду.
- Ну что, Джеймс, вот и полдень, - сказал он. - Электрический стул готов,
надеюсь, и ты тоже?..
Уоркер недоуменно посмотрел на зеркало и все еще горевшие свечи.
"Вполне возможно, это было последним желанием того малого", - догадался он...

[Волхв]

529327.jpg (19.53 КБ) Просмотров: 2688

Йети недоделанный

Жара градусов тридцать. Да и хрен бы с этой жарой, но уж очень доставали комары. Эти твари долбили нас, как дембеля вокзальных шлюх. Они умудрялись залезать в штанину и проделав нелегкий путь наверх, кусали в шею. Поэтому, несмотря на жару, приходилось закутываться очень плотно.

Шел пятый день охоты.


Жара и комары достали окончательно, и уйдя за три километра я разделся до «в чем мать родила». Сложил одежду на берегу и полез в воду.

Ооооо! Какое это наслаждение лежать голым на перекате, на глубине сантиметров в двадцать, в ледяной северной речке. Лежать, смотреть в чистое небо и думать не о чем. Комары, офигевшие от такой наглости жертвы ушли на совещание, а я лежал и дремал. Может быть я и уснул бы, но мешали гольяны, то и дело бьющиеся в иаца, поэтому то и дело приходилось отгонять их. Любопытные рыбки на минуту отплывали, а затем поняв, что им не чего не грозит с удвоенной силой атаковали меня.

Вдруг вдалеке послышался рокот вертолета. Поскольку нас должны были забрать только через неделю то я особо не забеспокоился. Ну летит себе куда то по своим делам.

Рокот нарастал. Я раскрыл полусонные глаза и уставился на небо.
Вдруг из за сопки, закладывая красивый вирах стремительно появился вертолет и завис надо мной.

И вот лежу я , значит, в позе морской звезды как раненый ихтиандр пялюсь на пилотов, а из открытой двери на меня смотрят офигевшие рожи. Я конечно могу их понять, в трехстах километрах от ближайшего жилья увидать в реке такое! Ну посмотрели, поудивлялись. Ну и валите отсюда! Но нет. Эти недоумки что то там засуетились, закопошились и я с ужасом увидел наставленные на меня объективы фотоаппаратов и видеокамер!

Блин, для календаря что ли снимать собрались? – мелькнуло в голове. Вот неудобно то как получилось…. А куда деваться? Голышом бежать на берег? Ну нет! Нет ничего унизительней бегущего голого человека. Решение остаться, скажу честно, далось мне не легко, но приняв его я продолжал спокойно разглядывать зависший надо мной вертолет, как будто они тут каждые десять минут пролетают, и надоели уже пуще комаров.

Только лишь ладошки я сделал домиком и прикрыл ими причинное место.
Гольяны задрав головы и увидя вертолет, что то закричали пуская пузыри и махнув хвостиками понеслись к берегу.

А я лежал, голый, как курица на противне, и мысленно гнал этих не в меру любопытных товарищей прочь.

Наконец, сделав кучу снимков голого мужика в тайге, эта толпа кино- фото - операторов взяла курс на свою точку.

Рассказ пилота:

Взял по приказу начальства на борт несколько иностранцев и повез с экскурсией в соседний поселок. Пока летели, вспомнил, что вас недавно забросил. Дай думаю, проведаю, тем более от курса почти и отклоняться не надо. Лечу низко, что бы эти буржуины дети, красоты природы рассмотрели.

Пролетаем сопку, смотрю, оппа, кто то отмокает. Ну значит все в порядке, выпили накануне, теперь в водичке балдеют. Только хотел на курс лечь, как эти недоумки что то орут по ненашенски и на тебя показывают. А переводчик мне переводит. Говорит, наши гости спрашивают, кто это. Ну а ваша заброска несанкционированна, и что бы не спалиться, возьми и ляпни - да снежный человек это! Их здесь много. Тут эти дятлы как накинулись на меня, давай доказывать, что снежные люди волосатые и размерами поболе, руками машут, слюной брызжут. Ну я им и говорю, что это у вас там, они волосатые. А наши на лето шерсть скидывают, а к зиме обрастают. И вообще, продолжаю, вы живого йетти видели? Нет? Вот то то же! А я таких (кивает на меня) постоянно вижу.

Хосподи, как они засуетились, ручонками машут, орут что то такое, что и переводчик перевести не смог. Полезли в сумки, подоставали фотоаппараты и видеокамеры.

Глаза пучат, орут, что им срочно надо приземлится, чтоб значит зафиксировать йети в среде его обитания.

Ну думаю, влип. Ну, раз уж начал врать… Говорю, что нельзя к ним подходить, пугливые они очень. Вот напугаем детеныша (опять, гад, на меня кивает) и у него потом от страха что то там происходит и детей у него больше не будет.
Поутихли буржуины, начали сверху снимать.

А снизу на них смотрел удивленными глазами ничего не подозревающий детеныш йетти.

© Сергей Кобах

[timoxa13]

Приключения моряка Паганеля часть I
автор: Владимир Гораль

[Волхв]

Рассказ деда

Историю эту я услышал почти тридцать лет тому назад от троюродного дедушки, с которым проводил зимние каникулы. Уже тогда меня интересовало все необычное, и я с жадностью слушал истории, когда правдивые, а когда не очень, от знакомых, их родителей и друзей. Дедушка никогда не шутил на подобные темы и крайне редко рассказывал что-то о войне. Поэтому в его историю я поверил сразу и безоговорочно. И продолжаю верить по сей день. Единственное, о чем жалею, не запомнил места дислокации территориально, но предполагаю, что это были польские земли на границе с Германией.
История дедушкина, литературная обработка от автора.

Почти все ребята, с которыми мы бежали, погибли. Мы, четверо уцелевших, пробирались в сторону ближайших деревень через пролесок и болота, по пересеченной местности. Стемнело, а мы все шли, почти ощупью находя дорогу, то и дело негромко перекликаясь, чтобы не потеряться. Вначале мне показалось, что я вижу впереди и хорошо слева огонек, зрение после почти двух суток без сна и отдыха могло подвести еще и не так. Но вот друг мой лучший, Саша Мартынюк, человек с острейшим зрением, коротко вскрикнул, указывая на огонек.
- Глядите! Почти дошли!

Взявшись за руки, не тратя больше слов и дыхания, мы поплелись туда, где мерцала крошечная желтая искорка. Показалось, что прошла вечность и одновременно пара секунд. Искорка превратилась в небольшое оконце, из которого лился мягкий желтый свет. Перед нами стоял добротный рубленый дом явно старинной постройки. Обойдя его, мы оказались у небольшого крылечка. Поднялись, постучали в деревянную дверь, вслушиваясь в густой мрак, где вдали слышался едва различимый лай поисковых собак. За нами определенно шли, как ни хотелось верить в то, что мы все-таки оторвались от погони.
Дверь отворилась и я на пару секунд прикрыл глаза. Свет показался очень ярким после почти сплошной темноты. Женщина, открывшая нам, была не слишком молодой, в старомодном платье и переднике, в косынке, повязанной на старинный манер. Она внимательно оглядела нас, затем посторонилась, молча приглашая в дом. Когда мы вошли, закрыла дверь и задвинула засов.

Дамир, хороший мужик, башкир, наш негласный старшОй, подтолкнул вперед Хенрика. Это был наш младшенький, молоденький парнишка из Армии Крайовой, прибившийся к нашему отряду месяц назад. Хенрик заговорил с женщиной по-польски, видимо, испрашивая разрешения остаться на ночь. Женщина все так же молча принесла несколько одеял, которые постелила у стены, указала на них и вернулась на скамью, возле которой стояла ручная прялка. Села и принялась сучить нить. Свеча горела, давая неяркий свет. За стенами хижины все отчетливее слышался лай собак и перекличка немцев. Но страх словно остался там, снаружи. Мы лежали бок о бок на одеялах, чувствуя, как наваливается густой глубокий сон...

Когда мы проснулись, то поняли, что что-то не так. Над нами серело пасмурное осеннее небо, ветер приносил запах мокрой земли и увядшей травы. Кто-то закричал рядом. Я сел, пытаясь понять, где нахожусь. Но только через несколько долгих минут до меня дошло, что лежим мы на обрывках грязного тряпья на голой земле.

- Езус-Мария!- дрожащим голосом выдохнул Хенрик. Перекрестился. Лицо его было белее мела.
Его можно было понять. Мы расположились аккурат на чьей-то могиле, увенчанной в изголовье покосившимся каменным крестом. А одеялами и подстилками нам были обрывки савана.

На этом месте дедушка замолчал. Я сидел тихо, как мышь, чувствуя, как по телу шагают табуны мурашек. Мне не было страшно уже тогда. Но я испытывал благодарность к той женщине, видимо, хозяйке могилы и савана, приютившей живых на своей территории и спасшей их.

[Волхв]

Пункт назначения

Рассказала попутчица в поезде: После свадьбы я недолюбливала и немного побаивалась своего свёкра. Он казался мне суровым и при этом недалёким человеком. Он постоянно косячил по мелочи, не выпускал изо рта папиросу, мало говорил, только поглядывал из-под густых бровей.

Когда я родила сына, не хотела, чтобы он проводил с дедом время. Но удивительным образом этот человек стал ангелом-хранителем для сына.

В два года сын выпал из окна второго этажа на даче на матрасы, которые внезапно вытащил просушиться свёкор.

В четыре года сын на моих глазах опрокинул кастрюлю с, как мне казалось, варящимся вареньем; но оказалось, свёкор забыл включить плиту!

В семь лет сын на моих глазах засунул гвоздь в розетку, но за минуту до этого свёкор случайно вырубил свет.

В 10 лет свёкор позвал сына поглядеть на гигантскую коровью лепёшку, и на место, где сидел сын, рухнула огромная сухая ветка.

В 13 лет сына свёкор забыл разбудить его на экскурсию, сын опоздал, а их школьный автобус попал в страшную аварию.

В 16 сын шёл к друзьям на Новый год, поскользнулся и упал головой на бетонные ступени, но ему ничего не было, потому что свёкор дал ему ради прикола свою гигантскую меховую шапку.

В 19 на сына возле подъезда ночью напал с ножом наркоман, но свёкор в это время решил тайком вылить протухшие щи с балкона, облил и, так сказать, деморализовал преступника.

Свёкра нет уже три года, с сыном за это время не произошло ничего плохого, он даже простудой не болел.
Мы шутим, что свёкор знал обо всех бедах, которые могли бы произойти с сыном, предотвратил их, а когда они закончились, смог спокойно уйти.
Я жалею только о том, что не сказала свёкру спасибо за всё.

[Волхв]

c_hhPeh-wY4.jpg (13.63 КБ) Просмотров: 2491

Переселение души

Летом 2019 года умер наш любимый пёсель – такса Рэт. Умер, можно сказать, по нашей вине. Ведь мы были уверены, что с нашей собакой этого никогда не случится. Рэту было 12 лет, но он в свои годы был ещё очень хорош собой, казалось, что даже здоровье его было получше, чем в молодости (в пять лет у него отказали лапы, и он лежал парализованный две недели, но мы его выходили). Когда у Рэта взяли анализ крови в ветеринарке, куда мы его привезли по причине недомогания, мы узнали, что в крови яд клеща - пироплазмоз. Ветеринары пытались его спасти в течение 8 часов, но сразу нас предупредили, что шансов ноль.

Рэт умер. Мы ревели не переставая. Любое фото любой собаки вызывал поток слез. Больнее всего было смотреть на мужа, когда тот периодически отворачивался от нас и у него начинали трястись плечи от беззвучного плача. В квартире стало тихо, как в покойницкой. Никто не воровал носки, с диким топотом уносясь в другую комнату, никто не скулил под дверью, намекая на то, что пора на улицу, никто не храпел ночью под диваном, как пьяный мужик. Рэт очень любил лежать на животе, подобрав лапки под себя и вытянув вперед мордочку. В такие минуты мы его называли Стрелошка (как в Нашей Раше). Ну реально стрелка-стрелкой.

Мы решили, что никогда больше не заведем собаки, так как это очень больно терять их.
Через полгода я уже могла смотреть на собак без слез, гладила наших рабочих сторожевых псов по голове с тихой грустью.

Рассматривая фото пёселей на просторах инета, зацепилась за породу корги. «Корги – это не такса, я Рэта не предам, если у меня будет такая собака», - подумала я. Но, так как корги стоят, как Космос, я смирилась с тем, что собаки у меня больше не будет.

Как-то сидя вечером в Одноклассниках, муж выдаёт: «Моя одноклассница разводит корги». Я уговорила его с ней связаться и просто поговорить о наличии собак и цене. Татьяна (так звали одноклассницу) сказала, что остался один щенок, он сейчас у её мамы, но ему уже 6 месяцев. Он здоровый, родословная и все документы в порядке, но почему-то никто не купил, хотя многие приезжали смотреть. Если мы хотим, то можем приехать посмотреть, а завтра его увозят в Смоленск для продажи. Мы с дочкой уговорили главу семьи свозить нас посмотреть на щенка со словами: «Мы же не покупать, мы только посмотреть».

Мать Татьяны живет в частном секторе, в своем доме. Когда мы пришли к ней, нам навстречу из дома выбежали две собаки – мама и сын (Дуг). Дуг сразу бросился к мужу, облизал его, потом кинулся к нам с дочкой. У этого пса были глаза нашего Рэта! Весь его вид показывал: «Ну наконец-то, вы пришли!»
Пока мы разговаривали с хозяйкой, пёс крутился рядом. Поговорив о цене, мы собрались уходить, так как для нас цена была неподъемная. Дуг побежал к калитке впереди нас. Хозяйка сказала, что он так ни к одним не шел, всё время сопротивлялся, поэтому его и не брали, да и им не очень хотелось отдавать собаку тем, к кому тот не хотел идти.

Когда мы почти доехали до своего дома, мне позвонила старшая дочь, поинтересоваться, чем мы заняты. Я ей объяснила ситуацию, она сказала, чтобы я даже не думала сомневаться, и что она является спонсором покупки собаки, так как ей надоело слышать, как я плачу при любом воспоминании о Рэте. Деньги старшей дочери лежали у нас дома на хранении. Мы заскочили домой, взяли необходимую сумму и понеслись за Дугом.

Дуг бежал к машине впереди нас. Когда мы вышли из машины, он прямиком понесся к нашему дому и нашему подъезду (машину ставим на стоянке около другого дома), Забежал в квартиру и сразу лег, как будто он тут и жил. Младшая дочь, проходя мимо спящего Дуга, позвала меня, чтобы я подошла. Дочь показывала на загривок Дуга. У него на шее четко вырисовывается стрелочка!

[Волхв]

9stwOmWvotE.jpg (16.64 КБ) Просмотров: 2445

Спасибо тебе, Степаныч!

В тот вечер наша семья устраивала на даче шашлыки, повод был выбран самый традиционный- первая пятница на этой неделе)))
Приехали друзья родителей со своими детьми, так что занятий у меня было море - мы играли в прятки, носились по участку и кормили котлетами и без того ожиревших за лето сверх всякой меры дачных котов. Солнце клонилось к закату, все ждали приезда последнего гостя - дяди Юры, папиного сослуживца-отставника, чудом отпросившегося с работы.

Но на последней электричке он не приехал, не появился он и через час и через два, а когда стемнело окончательно все уже решили, что он банально опоздал и приедет завтра утром "к опохмелу". Однако, когда уже перевалило далеко за полночь, со стороны леса на участок (а он был самым крайним, и от леса нас отделяла лишь небольшая просека и забор метровой высоты) ввалился собственной персоной дядя Юра, весь ободраный, грязный и какой-то нервный. Ну, отпоили его, понятное дело, водочкой и он, закурив, поведал жутковатую историю своего ночного путешествия.

Оказалось, что на электричку он всё-таки успел, а вот станцию нашу проспал, проехал две лишние и, выйдя на пустынном полустанке в сгущающихся сумерках, решил срезать дорогу через лес (железка в этом месте даёт приличный крюк и по шпалам можно намотать пару лишних км). Так и шел он знакомой, не раз хоженой тропой, когда совсем стемнело и Юра понял, что непонятно как потерял дорогу и совершенно не понимает, где находится, места были и вовсе незнакомые. "Там поляна была просторная такая, и камни везде лежали огромные, в полтора моих роста! Я такие только на Столбах видел, а в наших местах такого нет!" - вспоминал он.

Поняв, что искать дорогу в темноте, в незнакомом месте глупо и безнадёжно, к тому же можно уйти ещё глубже в лес и, неверно выбрав направление, зайти в болото или топать километров сто, Юра решил заночевать на месте. Развёл костерок, перекусил припасами, прихваченными с собой по случаю банкета, и стал ждать утра.

- Вот тут-то и началось, - рассказывал он не без дрожи в голосе. - Сначала было чувство, что кто-то в спину смотрит, но такое в лесу бывает, я внимания по началу не обратил, только костерок распалил поярче. А чувство не проходит, только сильнее становится, потом ещё и ощущение опасности накатило, да так резко, что я не выдержал! Подскочил, схватил ветку из костра, кручусь на месте как дурак, факелом этим в темноту тычу, не знаю откуда беды ждать. И уже мне кажется, что в кустах есть кто-то и шепот я их вроде слышу и тени мелькают. Ну я тогда и сорвался - ветку свою бросил и ломанулся в лес как лось, очертя голову, куда угодно хотел убежать, только бы поляну эту чёртову не видеть больше! Бегу, дороги не разбирая, сколько я так нёсся, не помню, да только споткнувшись, выкатился я на эту самую поляну- костерок мой там тлел и вещи рядом лежали! Тут такой на меня ужас навалился, что и не описать, я уж думал что после афгана ничего так испугаться не смогу, а тут настоящая паника! И всё мне кажется, что за спиной что-то такое, чего лучше и не видеть никогда... Рванул я было опять в лес, а не тут то было - нет выхода с поляны, вот нет и всё тут, хоть ты тресни!!! Везде ёлки да валежник, бурелом такой, что и на пузе не проползёшь, да шёпот этот злобный всё громче делается и... даже описать этого не могу... ощущение злобы, что ли, что от этого места шло, нечеловеческой такой злобы, запредельной... Не знаю, что бы я делал, но вспомнил, что фонарик у меня в торбе есть - ломанулся к костру, а от него мне на встречу Степаныч бежит, егерь наш! За руку меня схватил и тащит через кусты на пролом, и вот что меня удивило - там где я на пузе ползти собирался мы пулей пронеслись, как не было ни ёлок ни валежника... Минут через пять он меня на тропу вывел! На нашу, б%ять, тропу! Как я там заплутать умудрился?! Беги, говорит, Юрок, и не приведи тебя господь обернуться! Ну я и побежал, ох как я, братцы, побежал! А за спиной треск, грохот и рёв дикий раздаются - ускоряют.. Так вот до самого посёлка и домчался... Налейте. что ль, ох сил моих нет..."

Весь этот разговор мы доблестно подслушали от начала до конца, пока взрослые накачивали алкоголем дядю Юру и на всякий случай собирали и заряжали старенький батин иж.

Той ночью поднялась сильная буря и наш дачный домик буквально трещал от порывов ветра, жалобно звеня стёклами, никто, кажется, так и не уснул. А наутро пришла в слезах баба Катя - жена того самого егеря Степаныча. Пришла собирать деньги на похороны мужа, который умер "от сердца" по её словам прошлым вечером, примерно часов за 10 до описанных Юрой событий. Долго ещё взрослые в посёлке перешептывались и не пускали нас не то что в лес, а даже за территорию участков.

Вещи дяди Юры мужики на следующий день нашли, недалеко от той самой тропы, разорванными в клочья, но ни поляны, ни камней поблизости не было, да и быть не могло.

[Волхв]

Тепловизор

Мама когда-то очень любила ездить в гости к своей тетке, бабе Рае, в Кошки. Село очень большое, райцентр как-никак. Так что настоящих поездок в деревню у нас не получалось: баба Рая жила в квартире в трехэтажном доме. И мне там было ну очень скучно, порой просто невыносимо.
Это уже потом мама рассказала мне, что на зарплату учительницы тяжело было снимать жилье в городе, а папа с рейсов деньги не всегда успевал отправить до срока. И мама так экономила, договорилась с хозяином квартиры и жила у тетки на летних и зимних каникулах.

В одно лето я все-таки умудрилась найти себе развлечение. Баб Раин сосед, Архип Степаныч, однажды торжественно вручил мне старенький наблюдательный тепловизор.
- Бракованный маленько, - покаялся Степаныч, - уж не знаю в чем брак. Мутноват что ли - я в этом не силен, на заводе-то слесарем работал.
Бракованный или нет - развлекаловка была еще та. Я осматривала через него каждый куст, каждую стенку, гаражи, дома, заборы, ходила по двору, по баб Раиной квартире - смотрела на кота. Кот в тепловизоре был такой смешной! Еще толще, яркий-преяркий, а еще почему-то мерцающий: то он есть на экранчике, то его нет - и оп! - снова есть.
Я, конечно же, попросила Степаныча одолжить мне тепловизор с собой в город, до зимних каникул.

- Да на кой х… - Архип Степаныч притворно закашлялся, увидев мою маму на балконе. - На кой ляд он мне сдался! Забирай совсем, не жалко.
Понятное дело, радости у меня было полные штаны. Настало время ехать домой, две недели до первого сентября, сборы в школу, миллион дел… Тепловизор таскать с собой было почти некогда, да и мама говорила - “Неэтично с ним по городу ходить!” С мамой-педагогом спорить бесполезно.
Но на линейку первого сентября я его все-таки протащила мимо бдительного маминого взора. Сколько там было людей! И все сверкали на экранчике, переливались, пылали, как угли.

Одноклассники, конечно, обступили меня полукругом.
- Дай погонять!
- Да что за штука?
- Где взяла?
- А у моего папки…
Одному однокласснику я его даже доверила взять в руки и посмотреть самому. Как же, Игорь Богданов - пацан серьезный, уж точно ничего не сломает, у него папа - старший инженер на Авиаагрегате. Игорь примерился, огляделся вокруг через маленькое окошко экрана и досадливо цокнул языком.
- Какой-то странный у тебя тепловизор. Совсем горячие объекты видно, красные, а других температур нет. Все равно интересно, конечно…
Пожалел меня Игорь. Не сказал, мол, бракованный или сломанный. Странный. А я ведь и не знала, каким должен быть нормальный тепловизор. Вот только описание меня смутило - я-то в тепловизоре вижу всякие разные цвета! И зеленый, если у человека лицо кислое, и желтый, когда лыба до ушей, и красный, и оранжевый, и слепяще-белый - когда на маму смотрю.
Может, это со мной что не так?

Всю неделю я с досады тепловизор даже не трогала. Чуть не выкинула, как Степаныч говорил, “к хренам собачьим”. И всю неделю мне что-то чудилось: то у людей волосы шевелятся и радугой переливаются, то глаза вспыхнут как угольки и жженой бумагой пахнет, то лицо у кого-нибудь будто комьями идет, как прокисшее молоко, и во рту у меня вкус такой же, кислый, гадкий.

Почему-то было совсем не страшно. У меня и мысли не было, что это не нормально.
- У тебя сейчас переходный возраст, - говорила мне мама почти каждый день. - Организм перестраивается. Если какое-то незнакомое ощущение - оно не обязательно плохое. И всегда можешь посоветоваться со мной, если сомневаешься.

А я и не сомневалась. Думала, со временем пройдет, как ангина. Даже через тепловизор снова стала посматривать иногда - мало ли, что там, в организме перестраивается. Может, это у Игоря что-то так перестроилось, что он моего разноцветья не увидел.
Игорь, к слову, в какой-то момент стал “сиять”. Вот смотрю на него - мальчишка как мальчишка, высокий, немного несуразно вытянутый, нелепый и вихрастый. И вдруг раз - и медленно так, постепенно, начинает вокруг него золотистый ореол расти, все светлее и светлее, пока совсем белым не засветится. Почти как у мамы. Но мама сияла ровно и постоянно, а Игорь будто вспыхивал временами.

Однажды он так светился почти весь день, а после уроков подошел ко мне.
- Мне дядя Толя сказал, у вас там во дворах вор какой-то появился, вооруженный даже. Пойдем вместе домой, а? К двоим вор точно не прицепится.
И покраснел сам, как от ледяной воды, пятнами.
- Пойдем, конечно, - согласилась я. А сама подумала, как бы на этого вора через тепловизор посмотреть, но потом, конечно, передумала: лучше вора совсем не встречать.
Игорь у меня еще и сумку забрал, сказал, тяжелая. И тепловизор так удобнее держать, пусть один держит, оба смотреть смогут.
Шли вот так, вдвоем. Больше болтали, конечно, чем на экран смотрели: я там уже все видела, а Игорь все равно только красные пятна мог разглядеть. Так бы я этот тепловизор и опустила, но вдруг что-то кольнуло меня, больно-больно, в самом центре головы, так что я невольно ойкнула и посмотрела на экран.
Экран был сплошь черным, а за ним в воздухе тянулась полоса багровых сполохов и искр. Волосы встали дыбом и в носу засвербило, словно кто-то рядом разлил керосин и вот-вот подожжет…

- Пойдем через другой двор, - попросила я. Объяснять что-то ужасно не хотелось. - Погуляем подольше, дома духота такая!
- Пойдем, - обрадовался Игорь.
Правильно обрадовался. Краем глаза, уже уходя от проулка, ведущего во двор, я увидела на скамье мужчину в темно-синем грязном трико и старой кофте с капюшоном. Полоса сполохов и запах керосина точно относились к нему. Он еле заметно привстал, заметив нас, но тут же сел обратно, когда мы свернули. Он был далековато, но лицо его я запомнила хорошо: неподвижное, с низким лбом и редкими светлыми бровями, блуждающим взглядом маслянистых глаз. Такой посмотрит на тебя, как в мазуте измажет.
Дальше мы оба почему-то старались тише разговаривать. Наконец дошли до моего дома.
- Спасибо, - промямлила я.
- Думаешь, это был он? - спросил вдруг Игорь. Я только тогда заметила, как он побледнел. - Тот вор?
- Не знаю, - честно сказала я. - Но тот мужик какой-то неприятный. А прогулялись зато хорошо. Для сна полезно.
Мне почему-то стало легче оттого, что Игорь тоже подумал, что тот дядька - преступник. Я даже расхрабрилась, сказала:
- Ну, пока! - и чмокнула Игоря в щеку. И порадовалась, что ему идти в другую сторону от того двора и совсем недалеко.
- Пока, - покраснел Игорь.

Ушел он как-то смешно пружиня, как если бы хотел подпрыгнуть, а нельзя. Белое свечение, угасшее было у него возле того двора, стало ровным.
Я, конечно же, все рассказала маме. И что одноклассник меня проводил, и что двор с незнакомым мужчиной мы обошли, потому что он показался нам недобрым. Мама сказала, что мы молодцы, напоила меня сладким чаем и еще выдала шоколадку - “для нервов”. И ушла звонить участковому, дяде Толе. Через десять минут позвала к телефону меня.

- Здрасьте, дядь Толь, - бодро пропищала я. Участковый спросил, как выглядел мужчина, и я рассказала: - Трико растянутое, темно-синее, кофта старая, грязная, потертая, с капюшоном. Да, волосы светлые…
На следующий день мама рассказала, что мужчину арестовали. Дядя Толя передал ей фоторобот для меня, чтобы наверняка знать, что мужчина был тот самый. На фотороботе он был без щетины, но спутать я не могла, уж больно впечатались в память светлые брови и маслянистый блуждающий взгляд.
Тепловизор с тех пор так и ношу с собой, хоть и смотрю в него редко. Иногда думаю - может, все-таки к психиатру сходить? Переходный возраст-то вот-вот закончится, а я так и вижу людей в разноцветных пузырях…
Ладно, вот Игорь из армии вернется - посоветуюсь с ним.

[Волхв]

Тайны Братского водохранилища

Ровно 59 лет назад, в июле 1961 года, в Иркутской области началось наполнение Братского водохранилища. Он стал вторым в мире по величине искусственным водоемом и поглотил огромное количество больших и маленьких деревень. Перед затоплением среди людей, живущих по берегам Ангары, началась настоящая паника: они перевозили дома, ценные вещи, а некоторые даже выкапывали трупы родных, чтобы перезахоронить их на новом месте. Среди спешащих переехать была и Алла Кузьминична. Она рассказала эту мистическую историю моей бабушке – своей лучшей подруге.

Аллочке в то время было всего 16 лет. Вместе с отцом на протяжении нескольких недель она на телеге, запряженной усталой кобылой, перевозила свои пожитки в деревню, которая не подлежала затоплению. Последним на новое место жительство отправился их дом. Сыновей у отца не было, Алла была единственным ребенком, поэтому наравне с соседями мужчинами девушка помогала по бревнышкам разбирать жилище, в котором родилась и выросла.

- Помню, в деревне вечерами вой стоял: бабы, девки плакали – никто не хотел с насиженного места рваться, а каково было старикам, что одни остались? Благо, деревня дружная была, мы своим всем помогли переехать. Сегодня, например, Прокопьевских перевозили, завтра - Савельевых, - вспоминала баба Алла спустя много лет.

После того, как деревня опустела и все дома, скот и вещи были вывезены, народ задумался о тех, кто сам уже никогда не поднимется.

- Мама моя, как и десятки других деревенских, лежала на местном кладбище, - рассказывала Алла Кузьминична. - Умерла она за год до случившегося. Отец мой, добрый плотник, справил ей хорошую домовину, оградку такую хорошую сделали. И вот суждено было мамочке уйти под воду. И даже на могилку к ней не прийти. Как так?
Похожим образом, видно, думали многие жители села, которому было суждено пропасть под бурными водами Ангары. Поэтому Алла не очень удивилась, когда потянулись на погост люди с телегами и лопатами. Они выкапывали гробы с останками родных, грузили на телеги и везли с собой на новое место жительство, где заново хоронили близких усопших.

- Я робко подошла к отцу и предложила увезти маму с собой, - со вздохом передает события прошлых лет пожилая женщина. - Но отец у меня был мужчиной суровым, он только отмахнулся: "О живых надо думать, Алла, а матери твоей уже все равно."

С ужасом юная девушка представляла, как воды Ангары поглотят последнее пристанище матери, как останки ее будут плавать в реке, и что некуда будет уже прийти поговорить на родительский день. На следующий день, мучимая сомнениями, Алла не выдержала и упросила соседа Гришу перевезти гроб с телом покойной на новое место упокоения. Гришка артачился, не хотелось ему против крутого нрава Кузьмича идти, но больно нравилась ему хрупкая Алла: «А может, в благодарность полюбит?».

Время у Гришани освободилось только к вечеру: уже смеркалось, когда парень с Аллой да двумя лопатами пришел на кладбище. В подмогу, чтобы не страшно было, ребята взяли пса Тишу. Рядом тихонько скреб копытом землю запряженный в телегу жеребец Сивка.

Перекрестившись, Алла и Григорий начали работу. Вдвоем откапывать достаточно глубокую могилу оказалось делом непростым. Гриша быстро умаялся и присел отдохнуть.

- Уже совсем стемнело к той поре, и так жутко мне стало! – баба Алла до сих пор передергивается от воспоминаний. - Деревня то пустая, все уже переехали, на километры вокруг – никого, только мы с Гришкой посреди разгромленного кладбища. Повсюду перекопанные могилы, кресты валяются, и Тишка еще, подлец, волчком крутится и воет, будто видит кого.
Беспокойно стал вести себя и Сивка: всегда спокойный и ласковый конь бил землю копытом, косил налившимся кровью глазом, а потом и вовсе рванул с места вместе с телегой. Григорий, ругаясь, помчался следом и, не разглядев в темноте, упал прямо в раскопанную могилу. Испуганная девушка побежала было на помощь к другу, но увиденное заставило ее застыть в праведном ужасе: кладбище будто заволокло туманом, в нем брели люди. Они шли какой-то уставшей, шатающейся походкой, как идет нетрезвый человек. Онемев от страха, Алла начала узнавать в них покойных земляков. Они не видели девушку, просто шли и тихо переговаривались между собой.

- Жуткое шествие прекратилось лишь на рассвете, с первыми лучами солнца туман рассеялся и исчезли последние силуэты покойных, - Алла Кузьминична на этом моменте всегда хваталась за сердце и большими глотками пила воду. - Молча я помогла Гришке выбраться из могилы, так же молча уехали мы прочь. Маму мы там так и оставили. Сил больше не было.

Об этой истории Алла Кузьминична молчала много лет. Не выдержала она только в 2016 году, когда вода на Братском водохранилище отошла почти на 150 метров и на песчаном берегу вскрылось старое кладбище. Помню, баба Алла очень плакала тогда, смотря по телевизору новости: «И моя мамочка где-то так же лежит одна под водой или косточки ее где-то плавают…».

[Волхв]

1vvYnz_c34U.jpg (13.71 КБ) Просмотров: 2330

Клятва на могиле

Эту историю мне рассказала мама. Произошла она во времена, когда меня даже в планах не было. Отец с матерью только познакомились и начали, как говорится, женихаться. Мама была из бедной семьи и с первого взгляда не понравилась будущей свекрови. Кто знал, что из простой неприязни может вырасти настоящая трагедия. Чтобы не путаться, буду называть родителей по именам.

Впрочем, встретила Аглая Федоровна девушку очень ласково: накормила, расспросила и, выяснив все детали, поманила пальцем сына, мол, на минуточку, есть разговор. Из прикрытой двери 20-летняя Настенька довольно отчетливо слышала, как мать громким шепотом отчитывает ее Сережу за невесту, которая пришлась явно не ко двору: «Ты с ума сошел! Голодранку! В мой дом! Да у меня золото в шкафу, ой сопрет...».

Щеки Настасьи загорелись от обиды, и девушка, не желая слушать оскорблений, пулей выскочила в коридор. Спешно надевая старенькие ботинки, она кожей ощущала, как сверлит ее взглядом неприятная старуха. А та, как ни в чем не бывало, подошла к невесте сына, обняла и сахарным голоском пропела: «Девочка моя, ты сама понимаешь, не пара тебе наш Сергей. Я не для того в 40 лет рожала, чтобы отдать в руки такой, как ты, все наше нажитое добро. Ты найдешь себе ровню, а Сереже нужна девочка из хорошей семьи - объединиться капиталами, так сказать».

Настя еле вырвалась из цепких объятий той, что недавно угощала ее разносолами, и, не прощаясь, вылетела из дома. На скамейке во дворе любимого она проплакала до вечера в надежде, что вот-вот Сережа выбежит с извинениями. Но ни через час, ни через два парень не пришел. Рыдая, она побрела домой, с центра Улан-Удэ в 40-й квартал. Денег у несчастной не было даже на трамвай.
Дома, в бараке, поругавшись в очередной раз с пьяной матерью, Настя расстелила на кухне свою продранную раскладушку и начала укладываться, как вдруг в дверь постучали.

На пороге, виновато опустив голову, стоял ее Сережа. Рядом лежала плотно набитая сумка.

«Насть, ты прости, что сразу не вышел, - бубнил возлюбленный, не глядя в глаза. - Я думал, уговорю мать, но та уперлась, она у меня такая, упрямая. Ты это, давай у тебя поживем, а она успокоится, еще звать будет».

Обрадованная Настя с радостью пустила жениха в дом, и вскоре они без торжества расписались. Здесь так и хочется написать, что жили долго и счастливо. Но нет, совсем не так. На этом моменте мама, когда рассказывает, всегда начинает нервно чесаться. С тех пор у нее начался нервный дерматит и не проходит до сих пор.

Дня не проходило без козней матери Сергея: звонки с проклятиями, угрозы, спектакль с инфарктом и вызовы сына к смертному одру умирающей маменьки - все пережили мои несчастные родители. Здесь нужно оговориться, что бабуля была вдовой. Муж ее умер почти сразу после рождения наследника, оставив семье 4-комнатную квартиру в центре города, дачу, машину и неплохой денежный запас (дед, как я поняла, занимал какой-то крупный пост то ли в Новосибирске, то ли в Красноярске, а в Улан-Удэ они переехали, когда он вышел на пенсию).

Но вернемся к событиям давних лет. Итак, поняв, что измором сына с невесткой не возьмет, Аглая Федоровна решила перейти к хитрости. Она сделала вид, что простила: позвала их жить к себе, и тут началось. Оказывается, милая бабуля увлеклась походами к гадалкам, экстрасенсам и прочим любителям нечисти. Хотя на дворе стояли советские времена, найти их интересующимся проблем не было. И пусть бы бегала она, сколько угодно (в наговоры и порчу лично я не верю). Но посчастливилось ей попасть на прием к бабке-знахарке, или ведунье, не знаю, как назвать, но она травки разные собирала. И дала отцовой матери склянку с какой-то настойкой, велев подливать невестке в чай.

Однажды утром, попив чая, у Настасьи резко закрутил живот, да так сильно, что хоть волком вой. Увидев побледневшую врагиню, испугалась даже сама Аглая. А когда под девушкой начала растекаться лужа крови, она первая бросилась звонить в скорую. У мамы был выкидыш, на 12-й неделе беременности. От травки это случилось или нет, неизвестно. Но от испуга поздно раскаявшаяся мать призналась во всем сыну: и про гадалок, и про бабку-знахарку. Папа тогда только молча хлопнул дверью и уехал к жене в больницу. А когда вернулся, нашел мать мертвой. Инфаркт.

Казалось бы, на этом должна была история закончиться. Ан нет. После похорон в доме начались стуки, шорохи, скрипы. В спальне покойной, которую молодые закрыли на замок, кто-то горестно вздыхал, а однажды, протирая зеркало, мама отчетливо увидела в нем свою мертвую свекровь! Но смотрела она оттуда не как обычно: презрительно и с поджатыми губами, а жалобно и как будто о чем-то хотела попросить. Той же ночью маме приснился сон: она стояла на кладбище перед могилой свекрови, и вокруг никого не было. Проснувшись, мама испытывала неприятное чувство, ей все время казалось, что она должна что-то сделать, но не знала, что. Сон повторялся каждую ночь. Маме посоветовали обратиться к шаману.

Впав в транс, грузный мужчина лет 40 вдруг заговорил высоким женским голосом свекрови: «Настя, прости, прости!». Минут пять подряд он выкрикивал имя матери, а потом сник и резко проснулся, заговорив уже своим голосом. Шаман рассказал, что свекрови нет покоя на том свете, она очень раскаивается в том, что убила внучку, и просит прощения.

В тот же день мама с папой съездили на могилку к бабушке и сказали, как советовал шаман, глядя прямо в портрет, что прощают ее и не злятся. А когда отец уже развернулся спиной, мама торопливо присела на корточки возле могилки: «Аглая Федоровна, ты забрала у меня малыша, ты и пошли другого. Будет девочка, клянусь, назову твоим именем».

Вот, собственно, и все. Аглая – это я. Появилась на свет через 9 месяцев после случившегося.

[Волхв]

Как моя мама заблудилась в трех домах

Эту историю я слышал с детства, отец и сейчас ее иногда любит рассказывать, чтобы немного подколоть маму, она обижается, но сама смеется и полностью подтверждает рассказ, уточняя подробности.

Дело было в 80-х годах, моя будущая мама еще не была замужем за моим будущим папой, а только встречалась с ним. И вот, однажды они договорились, что после занятий она придет к нему в гости, а вечером, часов в десять, он ее уже проводит до дома.
Было примерно половина шестого, весна, полностью светло. Мама вышла из университета, села в автобус и доехала до нужной остановки. В гостях у своего парня она была уже не один раз, поэтому дорогу знала прекрасно. Да там от остановки было идти всего ничего: через сквер, потом повернуть возле магазина, пройти по липовой аллейке и мимо трех пятиэтажек - а там и дом моего отца. Сквер она миновала благополучно, увидела, что магазин закрыт, хотя должен был еще работать два часа. Повернула за угол и уперлась в дощатый забор, которого раньше тут не было. Ну мало ли, строят что-то или ремонтируют, такое часто было. Забор огораживал квадратом небольшую территорию, с одной стороны примыкая к боку магазина. Мама обошла его по тропинке, и должна была выйти на аллею и к пятиэтажкам...

Но никаких молодых лип она не обнаружила, вместо них были несколько больших раскидистых деревьев, по словам мамы "такие как в парках". За ними, правда, действительно стояли три дома, но это были двухэтажные облезлые строения наподобие бараков. В отдалении стояли еще какие-то дома, но и они казались ей незнакомыми. Тут моя мама и остановилась в ступоре - явно ведь забрела куда-то не туда. Начала оглядываться, искать хоть какие-то ориентиры, но не узнавала вообще ничего. Решила вернуться к магазину и пройти заново.
Вернулась, обошла забор, встала лицом к магазину - все правильно, поворачивать нужно слева, там сейчас забор, сразу за забором, по идее, должна начаться липовая аллея. Повернула, обошла забор - та же самая картина: большие старые деревья, облезлые бараки, какие-то красные здания вдалеке. Пошла по направлению к баракам, в надежде, что вдруг за ними чудом окажется дом жениха, хотя если он бы там был, его было бы видно. Обошла эти домики кругом, увидела какие-то не то огороды, не то палисадники, уткнулась в старые сараи, дальше прохода не было.

Вот именно на этом моменте, как говорит мама, ей стало страшно, потому что она заметила одну деталь, на которую сразу не обратила внимания - нигде вокруг не было ни одного человека. Ни гуляющих детей, ни старушек, ни идущих с работы людей, хотя как раз был конец рабочего дня. И вот, стоит она одна, в незнакомом месте, спросить дорогу не у кого, ни одного телефона-автомата в пределах видимости, начинаются легкие сумерки.

Снова вернулась к магазину, решила обойти его с другой стороны - там была огромная лужа, а за ней те же сараи и бараки. Вообще ничего не напоминало окрестности дома моего папы, где были аккуратные заасфальтированные дворы и ряды кустиков.
Решила больше не пытаться найти дорогу, вернуться к остановке и позвонить жениху. Почти бегом пробежала через сквер, выскочила на знакомую улицу, увидела остановку, людей, автобусы. Нашла телефон, позвонила папе, объяснила, что заблудилась, и не может найти его дом. Он сказал, чтобы она стояла на месте, на остановке, он сейчас ее встретит. Действительно, папа подошел минут через десять, и они пошли уже вместе.
Шли ровно так же, но по дороге увидели открытый магазин, никакого забора возле него, на месте и липы, и пятиэтажки, вокруг довольно много людей, и никаких признаков того, что она видела раньше. Мама говорила - она почувствовала такое облегчение, что даже поверила папе, который ее убеждал, что она задумалась и от остановки пошла совсем в другую сторону, это был другой магазин, и так далее.

Отец до сих пор убежден, что так и было - мама по рассеянности забрела не туда, запаниковала, запуталась и блуждала почти час в знакомом городе. Но в то же время признает, что никаких бараков с сараями и вековых деревьев в их районе не было вообще, хоть в одну сторону пойди, хоть в другую. Мама считает, что была какая-то мистика, но не настаивает на этом.

[Волхв]

l8stpqzIgY4.jpg (16.79 КБ) Просмотров: 2043

А может и в вашей семье сейчас живёт старушка Эльжбета, которую вы оооочень уважаете, но этого не вспомните?

Мушки в паутине

С Иркой мы подружились с первого класса, познакомились на первом уроке в первый же школьный день и больше не разлучались. После школы почти всегда забегали к ней домой (она жила рядом со школой), а потом бежали ко мне, вместе делали уроки, гуляли, вместе посещали кружки и общих друзей.

Мы с мамой жили вдвоем в маленьком частном домике, где была лишь комната, перегороженная шкафом на две половинки и крошечная кухня.

А у Иркиной семьи была огромная четырехкомнатная квартира, в которой жила ее большая семья: мама, папа, сестра Оля, дедушка, бабушка, незамужняя тетя и Эльжбета.

Для Эльжбеты готовились отдельные диетические блюда, кто-то из домашних бегал на вокзал, встречать проводника с любимым Эльжбетиным деликатесом из Урала или из Башкирии. Готовясь к какой-то Рижской конференции, куда Эльжбета была приглашена в качестве почетного гостя, мама и бабушка Иры взяли отпуск, чтобы сопровождать ее.

Чаще всего нас, шумных первоклашек, бегущих по лестнице к Ирке на 4 этаж, на лестничной площадке уже поджидала мама Иры с испуганным выражением лица и пальцем, прижатым к губам:

- Тише, девочки, не шумите! Эльжбета спит (ей не здоровится/слушает радио/не любит шума)!

Зайдя в квартиру, мы говорили только шепотом и на цыпочках старались побыстрее прошмыгнуть мимо комнаты Эльжбеты. Она занимала самую большую комнату в квартире, остальные члены семьи по 2-3 жили в комнатах поменьше.

Очень скоро, с оговорок Ирки, я поняла, что я единственный гость в их доме, которому Эльжбета «милостиво повелеть соизволила». Никакие другие люди с улицы порог этого дома не переступали. Эльжбета этого не любит.

За годы дружбы с Ирой мне ни разу не довелось видеть всю семью в сборе. Чаще всего виделись за обеденным столом с Иркиной мамой, бабушкой, старшей сестренкой и, очень редко, папой и тетей. Они выглядели милыми, гостеприимными, старались поддержать разговор, но напряжение с их лиц не сходило ни на минуту, они все время к чему-то прислушивались и по очереди беспрерывно бегали в комнату к Эльжбете. Я, будучи ребенком, не особо задумывалась, что происходит в этой семье, хотя бывала у них почти ежедневно.

Мама постоянно стыдила меня за злоупотребление их гостеприимством, но контролировать это была не в силах. Она работала на двух работах, по вечерам дежурила в школе. В общем, я была предоставлена сама себе. Но мамины укоры все же возымели на меня действие, и несколько дней подряд я, едва проводив Ирку до дома, разворачивалась и убегала, не смотря на уговоры ее мамы и, в последний раз, Иркин рев мне вслед.

В тот же вечер я сидела у мамы на работе в учительской и делала домашнее задание. Потом решила позвонить Ирке. Ирка мне ужасно обрадовалась и спросила:

- А твоя мама рядом?

- Да, а зачем она тебе?

- Позови ее… с ней хочет поговорить Эльжбета!

Я сорвалась с места и понеслась по коридору. Ворвавшись в класс, где мама убирала, я зашипела страшным голосом:

- Мама, скорее, с тобой хочет поговорить ЭЛЬЖБЕТА!

Мама, не понимая, почему надо так срочно куда-то бежать, и почему у меня такое лицо, все же пошла за мной к телефону.

Я не знаю, что сказала ей Эльжбета и говорила ли она вообще что-нибудь... Мама как-то очень медленно положила трубку и долго смотрела на меня. Потом каким-то бесцветным голосом сказала:

- Катерина, запомни, воспитанные люди, не отклоняют приглашения на обед, не объяснив причину. Ты должна извиниться перед Эльжбетой.

Я была в недоумении, почему надо извиняться перед Эльжбетой, ведь она меня никуда не приглашала? Мне очень нравилось дружить с Ирой, я любила бывать у них и наблюдать за «мушками в паутине», так я про себя называла ее семью.

И какая-то дикая радость оттого, что завтра я, впервые за два года знакомства с «мушками», наконец-то увижу самого главного «паучка», заглушала все логические нестыковки.

В тот день мама Иры пригласила нас на обед, но повела не на кухню, как обычно, а в комнату Эльжбеты. Посередине комнаты стоял большой круглый стол, накрытый полупрозрачной кружевной скатертью поверх темно-синей плюшевой. За столом в инвалидном кресле восседала маленькая светлолицая старушка с яркими голубыми глазами, седыми локонами, уложенными в сложную прическу, и безупречным маникюром. Она смотрела на меня в упор. Я так же откровенно таращилась на нее. Я со стороны представляла себя глупым мышонком, который впервые увидел кошку. Очень старую, мудрую и опытную кошку.

Неожиданно Эльжбета улыбнулась и слегка кивнула мне головой. Я почувствовала у себя за спиной два выдоха облегчения: Ирки и ее мамы.

У меня была к Ирке куча вопросов о ее таинственной родственнице (я так и не узнала, кем она ей приходится). Но какая-то невидимая граница никогда не позволяла мне задавать Ире вопросы и обсуждать Эльжбету. Я была убеждена, что Эльжбета не разговаривает. Но не потому, что она немая, а потому, что «мушки» недостойны ее беседы. Она обладала чудесной способностью общаться с ними телепатически, а точнее, внушать им мысли и транслировать свои желания как гипнотизер.

Второй раз Эльжбета удостоила меня своим вниманием, когда мне было 12 лет. Моя мама собралась выходить замуж, ее будущий муж жил и работал на Дальнем Востоке, и мы готовились переехать к нему. Мне было очень жаль расставаться с Ирой, я не говорила ей об отъезде, зная, какая она ревучая, и старалась как можно дальше оттянуть день прощания.

Мы были у Ирки дома, уже собирались уходить, я одетая ждала ее в коридоре, она замешкалась в своей комнате. Вдруг распахнулась дверь комнаты Эльжбеты, и она выкатилась на своем кресле в коридор. Я ойкнула от неожиданности и поздоровалась. Она прокатила мимо меня и, глядя перед собой, пробормотала:
- Дырявые у тебя руки, Александра. Упустила ты свое счастье.

Я была так поражена, что впервые услышала голос Эльжбеты, что даже не вникла в смысл сказанного. Я была уверена, что ко мне это не имеет никакого отношения.

Через несколько дней расстроенная мама сказала, что свадьбы не будет, мы никуда не едем. Позже, я случайно услышала, как она рассказывала по телефону подруге:

- И, представляешь, накануне мне сон приснился. Бегу я за поездом, а из вагона мой покойный брат протягивает мне руку, а я никак не могу ее поймать, и расстояние маленькое, а руки не сходятся… Он тогда засмеялся и говорит: "Дырявые у тебя руки, Александра! Упустила ты свое счастье!".

Через много лет я узнала, почему расстроилась их свадьба. Да, мама упустила свой шанс…

Третий раз я сама напросилась на встречу с Эльжбетой.

Это было перед окончанием школы. Ирка решила поступать в педагогический и упорно звала меня с собой. А мне учителя и друзья советовали факультет журналистики. Мне, как бы, нравилось и то и другое, но не то, чтобы очень. В общем, мне было все равно, куда идти, но не хотелось терять 5 лет впустую. Я почему-то вбила себе в голову, что Эльжбета может знать. Она же уникум!

В очередной раз, придя к ним домой, я с отчаянием посылала ей мысленный сигнал:

- Пожалуйста, поговорите со мной! Мне больше не с кем посоветоваться!

И Эльжбета меня «услышала».

Вкатила на кухню в своем кресле и долго насмешливо смотрела на меня. Потом сказала:

- Ни то, ни другое. Тебе в этой жизни выбирать не дано.

Ее «мушки» еще несколько минут сидели с разинутыми ртами. Ирка потом пыталась выяснить у меня, что это было, но я не знала, как понять этот жуткий приговор.

А выбирать мне, действительно, было не дано. После школы я вынуждена была устроиться на работу и на долгие 8 лет забыла о высшем образовании. В институт поступила на заочное экономическое, выбор за меня сделал мой начальник, за что ему до сих пор благодарна.

После школы наши с Ирой дороги разошлись. Они переехали в другой город, но мы еще некоторое время переписывались. Из Иркиных писем я постепенно узнавала, что бабушка и дедушка умерли, мама с отцом развелись, тетя вышла замуж и уехала от них, сестра тоже вышла замуж и родила девочку.

Я подумала, что если "мушки" разлетелись, значит "паучка" больше нет. И, набравшись смелости, спросила:

- Как поживает Эльжбета?

На что получила короткий ответ:

- Я не понимаю, о чем ты.

После переписка сама собой прекратилась.

[Волхв]

12123.jpg (16.53 КБ) Просмотров: 1940

Призрачное наследство

Есть те, кому уже посчастливилось поучаствовать в получении наследства?

Тема делёжки наследства - не самая приятная. Кто в этом участвовал, тот знает, что подобные мероприятия очень часто превращают родственников во врагов. Но моя история не столько печальная, сколько мистическая. А дело в моём уже почившем дедушке.

Дедуля мой был замечательным человеком. Всю жизнь провел в труде. К работе подходил честно и ответственно. За свои заслуги, в своё время, получил большой дачный участок. Содержал семью, которая росла и, со временем, стала многодетной. За пятерых детей дедушка с бабушкой получили трёхкомнатную квартиру в городе. А когда старшие дети стали подростками, было принято решение всем вместе начать строить кирпичный дом на даче, взамен старого деревянного. За пару лет отстроили добротный одноэтажный домик с чердаком.

Дети выросли, обзавелись своими семьями, родили внуков. И вот, для дедушки и бабушки пришло время заслуженного отдыха. Только не задалась у одной из дочерей семейная жизнь. И на их плечи легло воспитание внучки (меня). Потому что их дочери нужно было работать и как-то снова встать на ноги.
Но даже после того, как у неё появилась новая семья, и всё устаканилось, меня очень часто отвозили к дедушке с бабушкой. В учебный год я гостила у них на выходных, а летом мы втроём ездили на дачу.

Ещё помню, как дедушка привозил coca-cola в день, когда ему выдавали зарплату, большую двухлитровую. Тогда это было диковинкой, мама такого не покупала. Мне казалось, что это самый вкусный напиток на свете. Деда ставил её на стол, мы собирались вокруг, чтобы с любопытством понаблюдать, как большой деда, своей крепкой мозолистой рукой легко открывал тугую крышку. Пузырьки газа летели во все стороны, иногда мне попадали прямо в лицо, заставляя щуриться. Затем мне наливали целую кружку!

Мои двоюродные братья и сёстры тоже приезжали летом на дачу, но не часто. Зато, какие это были волшебные дни! Мы играли вместе. Участок для нас был просто огромным. На нём было всё: лес из яблоневых и грушёвых деревьев, ряды клубники, заросли кустов малины, смородины, крыжовника.
Были бассейны из баков. Баки эти не просто бочки, а два железных полых куба 2 метра в высоту. Для удобства к ним сбоку были приварены лестницы. В баках хранилась вода для полива, по её глади вечно бегали водомерки и всякие букашки. Порой деду приходилось убирать оттуда паутину. А ещё с них было видно другие дачи прямо до горизонта. Мы забирались туда вечерами, чтобы посмотреть на закат.
После ужина мы все вместе играли в карты, дедушка рассказывал нам интересные и порой мистические истории.
Вспоминаю то время с улыбкой на лице.

Однажды, после одного из рабочих дней, когда мы очень сильно старались на участке, все очень устали, играть уже не хотелось. Младшая сестра и бабушка сразу ушли спать, а мы с дедушкой сидели возле дома. Просто молча... Казалось, что от нас идёт пар, как от горячего паровоза, который вернулся из поездки в несколько сотен километров. Я встала и пожелала дедушке спокойной ночи. Но он попросил посидеть с ним ещё немного. К сожалению, я сделала то, о чём до сих пор жалею: я начала канючить, и всё-таки ушла, сославшись на то, что утро вечера мудренее.
Ранним утром меня разбудил грохот. Я вскочила от испуга и пошла проверять, что случилось. Только на крыльце дома меня заставила притормозить одна мысль. Ни бабушка, ни сестра не отреагировали, несмотря на то что, шум был внушительным. Ладно, может, так сильно устали? Грохот раздался из-за дома, туда я и пошла неуверенным шагом. Как вдруг навстречу мне вышел дедушка.
- Деда, что случилось?
- Ничего страшного, я вёдра уронил.

Он не дал мне пойти посмотреть, и повёл обратно в дом. Когда мы были уже у двери, деда остановился и заговорил.
- Внучка любимая, послушай, я знаю про то, что в новой семье ты чужая, и дальше, возможно, будет хуже. Но ты не бойся. Будь сильной. Я позаботился о тебе, ты позже всё узнаешь. Я всех люблю, но в то же время всё понимаю и вижу. Иди спать. Ты хорошо помогала нам всё это время. Спасибо, Аннушка.

Снова грохот. И тут я открываю глаза. Я лежу в постели. Рядом проснулась и сестра. Выбежала на улицу бабушка. Мы с сестрой посмотрели друг на друга и поняли всё без слов. Дедушка умер в августе 2009 года, когда мне было 13 лет.
На дачу мы вернулись после поминок на сороковой день. Нужно было всё убрать, чтобы закрыть сезон и запереть дом.
Я пошла к тому месту, где умер деда. Хоть мне и было отчего-то жутко.
Пока, расскажу вам об этом месте: рядом с баками располагался летний душ и начинался участок с грушами. После работы мы относили все вёдра туда. В то утро дедушке, видимо, не спалось, он пошёл принять душ, а когда вышел - сердце остановилось. Он упал, задел вёдра, они попадали, наделав столько шума.
Наконец, я завернула за угол и подняла глаза. Какое же было удивление, когда я увидела сотни бабочек. Они кружили над кучами упавших, переспевших груш, которые не успели собрать. Такое количество бабочек, наверное, можно увидеть только на фэнтезийной картинке. Я подумала, что и тут поминают дедушку.
Через некоторое время слова дедушки подтвердились. В новой семье меня не воспринимали. Отношения с мамой совсем расклеились. Затем она развелась и с этим мужчиной. Когда она сошлась с новым, я сбежала от них в общагу своего колледжа. Так началась моя самостоятельная жизнь. В которой пришлось полагаться только на себя. О какой-либо поддержке я и не мечтала, даже позабыла о словах дедушки. До тех пор, пока не умерла бабушка...

При прочтении завещания, оказалось, что в нём не только дети дедушки и бабушки, но ещё и я. Об этом я узнала, когда меня в утвердительной форме попросили подписать документы об отказе. Моя часть просто уходила матери, но видимо, таким образом, родственники пытались исправить несправедливость. Я пыталась задавать вопросы, но не протестовала. В итоге, меня лишили наследства. На моих глазах происходила какая-то "дворцовая драма". Были и попытки ставить друг другу палки в колёса, чтобы отжать себе побольше. Без ссор не обошлось. С того времени отношения между братьями и сестрами стали туго натянутыми.
Мои друзья говорят, что меня неплохо кинули. Но я не знаю, как объяснить им то, что в восемнадцать лет, после стольких лет жизни в игноре у семьи, я совершенно не умела себя защитить. Так же, как не могла поверить, что мама делает это не из благих намерений.
Тогда никто не мог меня защитить. По крайней мере, никто из этого мира. А то, что это пытался сделать дедушка, я узнала от своей крёстной. Она по секрету рассказала мне, что с момента раздела наследства, а точнее, с момента подписания мной отказа, мою мать мучают кошмары. В них к ней приходил дедушка. Ругал её за то, что она так поступила со мной. В какой-то момент он совсем её извёл. Так, что ей пришлось пойти в церковь - это не помогло. Он стал лишь сильнее её ругать.

Уже год прошел, как всё поделили, а он не мог успокоиться. То, что деда не мог успокоиться, меня напрягало больше всего. Я хотела ему помочь, как бы странно это ни звучало. Крёстная предложила съездить на кладбище и поговорить с ним. Мы сели в машину и поехали. Она помогла мне отыскать могилку, а затем оставила нас наедине. Я убралась на участке, поставила цветы и угощение, но заговорить не смогла, а просто присела на скамеечку и заплакала. Через пару минут я взяла себя в руки и успокоилась. Потом себя пожалею!
- Дедуля! Дедушка, спасибо! Спасибо, что позаботился обо мне! Пожалуйста, не переживай, что деньги ушли. Я считаю, что так и надо. Правда, мама знает, как обойтись с ними лучше. Пусть это будет даже забота не обо мне. Я сильная, я справлюсь. Я не желаю никому зла, пусть у них всё будет хорошо. Дедуль, тогда я просто боялась их потерять, только потому, что не приняла их условия. Я справлюсь. Не ругай маму, пожалуйста. Не приходи к ней во сне. Хватит. Ты много для меня сделал. Пора тебе отдохнуть, пора успокоиться. Я люблю тебя, и мама любит. Просто всё вот так. Но я ещё жива. Я смогу сделать свою жизнь хорошей. Я очень постараюсь, как старался ты!
Затем я ещё немного посидела в полной тишине. Было ощущение, что он сидит рядом...

В ночь следующего дня дед пришёл к маме в последний раз. Они попрощались. С тех пор он больше не снился ей.

Мама думает, что помог тот поход в церковь... Пусть думает так.

[Волхв]

- Ма-ма, он опять два часа где-то болтался!
- Подойди сюда! Полчаса до мастерской, полчаса обратно. Где ты ходил еще час, я спрашиваю?
- Простите, сударыня. Остановился в парке послушать птиц. Они красиво поют...
- Сил моих больше нет. Со своей ногой ты еле ползаешь, еще и останавливаешься без причины. Давай сюда заказ и приберись в подвале.
Он не стал напоминать, что подвал давно убран, молча поплелся через прихожую. Посмотрел на свое отражение в сияющем зеркале: металлопластиковый скелет, устаревшая модель, которую не берутся ремонтировать даже сервисные центры. С тех пор, как в правом колене отказал шарнир, и нога почти перестала сгибаться, он приобрел ковыляющую походку инвалида.
Из-за ноги спуститься в подвал стоило трудов, но он преодолел девять ступеней и остановился, осматривая помещение. Весь хлам он выбросил, оставив только инструменты хозяина, верстак и отполированные доски: время от времени хозяин брался за электролобзик, выпиливая из досок кружевное чудо.
Протерев и без того чистый верстак, робот вспомнил виденных сегодня птиц. Большие, вроде бы черные, но если присмотреться, то переливающиеся синевой и зеленью птицы перекликались меж деревьев парка. Он раньше не видел таких красавцев и час простоял, слушая их пение.

- Ма-ма, он сегодня ночью сидел в интернете!
- Это уже перебор. Ты знаешь, сколько стоит трафик?!
- Сударыня, я подключился на двенадцать минут и тридцать две секунды. Ваш трафик первые пятнадцать минут бесплатный.
- Что тебе там понадобилось?
- Я хотел выяснить, каких птиц видел вчера. Это скворцы, сударыня, и они умеют...
- Боже, у всех роботы как роботы, только у нас орнитолог. Ты полил цветы на веранде?
- Да, сударыня.
- Ма-ма, пусть он сходит в магазин, оттуда звонили, что гарнитура пришла.
- Это же далеко, я сама съезжу.
- Нет, пусть он сходит!!
- Ты слышал?
- Да, сударыня. Я схожу.

- Сударь, не могли бы вы мне помочь?
Парень, только что бросивший веселой спаниельке фрисби, обернулся. Перед ним стоял робот устаревшей модели из тех, которые язык не поворачивался называть андроидами. В руках он бережно держал деревянный домик с круглым отверстием в передней стенке.
- Чем помочь? - осведомился парень, заинтересованный домиком.
- Понимаете, сударь, - церемонно начал робот, - позавчера я видел здесь птиц.
- Так, - парень забрал у собаки пластиковый диск, снова запустил фрисби в полет.
- Выяснил, что это скворцы, - продолжал робот. - Раньше для них делали такие домики. Они назывались "скворечники". Этот я сделал сам.
- Хорошая работа, - похвалил парень.
Сделано было аккуратно, доски плотно подогнаны и покрыты лаком.
- Спасибо, сударь. Мне бы хотелось прикрепить скворечник к дереву. Если бы вы встали мне на плечи, то вы смогли бы привязать скворечник на высоте от трех метров шестидесяти сантиметров до четырех метров, этого будет достаточно.
Потрепав собаку по голове, парень рассмеялся. Такая просьба была необычна сама по себе, но исходя от робота, она становилась необычной вдвойне.
- А давай.
Робот и человек подошли к высокой березе. Вокруг них прыгала собака, не расстававшаяся с пластиковым диском. Робот встал спиной к дереву, выставил руку ладонью вверх для упора. Парень ловко забрался ему на плечи, взял протянутый скворечник, начал крепить.
- Знаете ли вы, сударь, что скворцов здесь не видели уже семьдесят шесть лет? - спросил робот.
- Не может быть! - удивился парень, тщательно привязывая скворечник прочным шнуром. Робот заранее предусмотрел специальные доски для крепления и высверлил отверстия для шнура. Можно было прибить гвоздями, но портить дерево не хотелось - берез и так оставалось немного.
- Семьдесят шесть, - подтвердил робот. - Кроме прочего, скворцы умеют имитировать звуки.
Собака села перед ним, ткнула диск в металлическую ладонь.
- Не врешь? - недоверчиво спросил парень, затягивая шнур морским узлом.
- Нет, сударь.
- Готово, - парень развернулся и умело спрыгнул вниз.
Приласкал собаку.
Робот и человек отошли, оценивая работу. Домик для птиц висел высоко меж ветвями и ждал жильцов.
- Благодарю вас, сударь, - сказал робот и вдруг протянул руку к фрисби. - Можно?
Парень с улыбкой глянул на него:
- Кидай.

Через две недели парень в сопровождении рыжей спаниельки вошел во двор коттеджа. Его встретила девушка лет шестнадцати, оценивающе глянула на гостя и спросила, что ему надо.
- Извините, это вам принадлежит робот серии Х-65? У него правая нога не сгибается при ходьбе.
- Он что-то натворил? - девушка подошла ближе, так лучезарно улыбаясь, что парень отступил.
- Ничего, - ответил он. - Просто он раньше часто ходил через парк, а теперь я его не вижу. Так я хотел ему сказать...
- Ой, да мы его по акции в утиль сдали, - засмеялась девушка. - Две недели назад акция прошла "Сдай старое железо, получишь 50% в счет оплаты нового". У нас теперь новый! - она наклонилась к собаке. - Ух ты, какая! Кибер?
- Живая, - сухо ответил парень.
- А-а-а-а, - в голосе прозвучало разочарование.
- До свидания, приятно было познакомиться, - парень свистнул собаке и ушел.
Он отправился в парк, где неделю назад в скворечнике поселилась пара черных с отливом птиц, и одна из них великолепно подражала собачьему лаю.
А еще они красиво пели.

[Волхв]

"Боцман, продажная женщина..."

Байка из корабельной жизни.

На седьмом месяце боевой службы (американцы говорят - «боевого патрулирования») в Средиземном море надоело все, кроме сухого вина в пайковом объеме 50 миллилитров. Все остальное не просто надоело, а остобрыдло до тошноты – и консервированный спиртом хлеб, и сто раз смотренные-засмотренные кинофильмы вроде «Афоня» или «Подвиг разведчика», и унылые доклады акустиков – «горизонт чист», и сам горизонт в окружье перископа – пустой и ровнехонький… А особенно надоел мат, на котором уже не только выражали то или иное неудовольствие, а уже отдавали деловые распоряжения, думали на нем, и даже видели озвученные им сны.

Однажды на служебном совещании в кают-компании старпом, отчаянный матерщинник, вдруг объявил: - Товарищи офицеры, мля… Вы – элита общества, а материтесь, как сапожники, как биндюжники и прочий пролетариат. С сегодняшнего дня категорически запрещаю материться, нах…! Замеченные в сквернословии, мля, будут – а) лишаться вина за столом, б) по итогам соцсоревнования будет снижаться на бал оценка и в)… матерщинники, мля, не будут выпускаться на мостик курить.

Понимаю, что сразу отвыкнуть от этой гребаной привычки трудно, поэтому секретчик распечатает и раздаст всем командирам боевых частей, а также особо несознательным группенфюрерам (командирам групп – Н.Ч.) словарик с матозаменительными словами. Выучить наизусть! К ужину такой словарик был составлен. Теперь в отсеках зазвучали такие речи:
- Где минер? – Вопрошал помощник командира и, отыскав его глазами, продолжал. – Александр Николаевич, продажная женщина, если ваши бойцы выйдут на швартовку в этих измазанных калом жилетах, то у вас очень долго будет болеть анус!
- А где же я новые в море возьму?
- А вы старые отскребите, отстирайте, чтобы ни одна самка собаки не могла к вам пристать с сексуальными домогательствами!

Или такое:
- Кока ко мне! – Гневался в центральном посту старпом. – Где этот сталевар, несчастный?! Маврин, самка собаки, почему макароны выдал на баки недоваренными?
- Так это, товарищ кап-нант…
- Что «это», продажная женщина?
Мичман-кок заглянул в спасительную бумажку: -Дак, две конфорки накрылись женским половым органом. То есть сгорели.
- А где у нас старшина команды электриков? Куда эта продажная женщина смотрела? Мы же так без камбуза останемся! Мех, твои пи… голубые чудаки, совсем мышей не ловят. Сегодня опять в седьмом отсеке сопротивление изоляции гуляло как вошка по лобку.

Вольно или невольно подражая старпому, вахтенный офицер выпытывал вахтенного штурмана:
- Штурман, продажная женщина, где наше место?
- Вот в этой точке. Но возможна невязка.
- Возможна будет очень крутая вязка, если твоя невязка, как и в прошлый раз уйдет за десять миль.
- Но я ж не виноват - мы третьи сутки без определения идем! Небо все время в тучах, ни одной измазанной калом звезды взять не можем.
- Определяйся по изобатам, по маякам, по мужскому члену! Ты понимаешь, мы в залив входим! И ни где-нибудь, а на родине мафии!

Подводная лодка вот-вот должна была войти в залив Теулада, что вдавался в южную часть Сардинии. Именно там Главный штаб нарезал нам позицию. Разведка сообщала, что в этом районе будут проходить морские учения НАТО. К тому же помимо всего прочего на Сардинии находилась база атомных подводных лодок США Маддалена, а южнее, на Сицилии – в городке с красивым названием Сигонелла располагалась американская же база морской патрульной авиации.

И мы вошли в этот измазанный, пардон, калом залив, над которым то и дело кружили американские противолодочные самолеты – «Орионы» - в поисках подводной добычи. Их поисковые радары постоянно загоняли нас под воду. Заряжать по ночам аккумуляторную батарею было мукой мученической. Зарядку прерывали по первому же крику радиометриста:

- По пеленгу сорок работает самолетная РЛС! Сила сигнала два балла!

- Стоп зарядка! Срочное погружение!

И так всю ночь… А тут еще одна радость: на ночном подвсплытии на сеанс связи подводная лодка подняла носом рыбацкую сеть. Слава Богу, не кормой, на винты не намотали. Но и носовые рули глубины могли так запутаться, что мама не горюй! Всплываем в позиционное положение. Боцман Егорыч с топором и ножом уходит на носовую оконечность – рубить и резать капроновые путы. И тут Егорыч, заядлый рыбак, унюхал, что сеть выставлена на кальмаров и в ее ячеях уже застряли несколько головоногих тварей.

- Товарищ командир, пусть вынесут мне лагун, я кальмаров на весь экипаж наберу!

Идея командиру понравилась: всем до чертиков надоели консервированный хлеб, консервированная картошка, консервированная капуста… Было бы просто здорово разнообразить рацион подводников свежими морепродуктами. И старпому эта мысль понравилась, и доктору, вылезшему на мостик «подышать воздухом через белую палочку здоровья». Боцману вручили большой обрез – камбузный оцинкованный таз, и тот принялся выбирать кальмаров из ловчей снасти. Но кто же знал, что хитро… э… попые сардинцы поставили на сети сигнальные датчики?! И очень скоро к нашей субмарине подвалил бесшумно – на водометах – полицейский катер с тремя «маринари карабинери». Те были готовы ко всему, но только не к абордажной высадке на неизвестную подводную лодку (мы по причине полной скрытности не несли никаких опознавательных знаков, даже бортовой номер с рубки сняли). Полицейские остолбенело взирали на фантастическую картину: под звездным (наконец-то!) небом Сардинии чернела большая океанская подводная лодка, а ее носу некая такая же темная личность тырит у бедных сардинских рыбаков кальмаров. Не берусь отрицать, что в головах карабинеров не возникли мысли о всесильной и вездесущей сицилийской мафии, которая обзавелась даже подводной лодкой. Но у нас были другие мысли – побыстрее скрыться с места, так сказать, нелегитимного пополнения продовольственных запасов. По всем законам международного морского права это была пиратская акция. Смягчало нашу вину то, что мы не нарушали террводы Итальянской республики.

- Егорыч, продажная женщина, - кричал с мостика командир, - руби сеть на половой член и срочно вниз!

Но боцман уже вошел в охотничий раж, вынимая из сети одного кальмара за другим.

- Боцман, самка собаки!- Повысил голос командир. – На международный скандал нарываешься!

Но боцману было не до международного этикета. Кальмары были крупные и десятирукие, точнее десятиногие, а у Егорыча было всего две руки, и надо было все время выпростать их от цепких щупалец. Тем не менее, борьба примата с беспозвоночными моллюсками шла успешно – обрез быстро наполнялся живыми «торпедами». Некоторые из них ловко выскакивали, используя силу реактивной струи, и боцман ловил их на палубе. Конечно, это было очень захватывающее занятие, и Егорыч ушел в него весь с головой, поскольку и голова, и плечи, и грудь были перепачканы чернилами, которыми кальмары пытались отбиться от двурукого врага.

Некоторые несознательные личности вроде доктора с большим сочувствием смотрели на битву головорукого боцмана с головоногими тварями.

- А знаете, - попытался он отвлечь командира от исполнения служебного долга, - у кальмаров три сердца.

Но командиру было плевать, сколько сердец у кальмаров.

- Боцман, трать-тарарать! – Гаркнул он на весь морской простор. – Срочное погружение!

Услышав понятные без перевода русские слова, итальянцы радостно закричали:

- О, руссо облико морале! – Помахали нам руками и помчались в порт. Наверное, за подмогой. Однако мы успели погрузиться раньше…

Возможно в сардинских тавернах до сих пор кто-то рассказывает историю про то, как русские подводники приходили в Тирренское море специально для того, чтобы воровать сардинских кальмаров, а местные рыбаки поднимают на смех рассказчика за его неуемную фантазию. Главное, что международных последствий не было, хотя итальянские карабинеры безошибочно определили национальную принадлежность субмарины (еще один аргумент за борьбу с матом – демаскирует военные действия). Кальмары же в приготовлении «сталевара» Маврина пришлись по вкусу не всем, отчего кока-инструктора стали звать «кальмоваром». Но все же нечаянная добыча несколько разнообразила наш стол и надолго задала тему для общих застольных бесед, а также для упражнения в остроумии: кто смешнее перескажет поединок боцмана, кальмаров, командира и карабинеров.

На восьмой месяц плавания – это уже в Атлантике – на нас обрушилось новое поветрие. Помощник, отвечающий за секретную библиотеку, нашел в ней грифованную брошюру, невесть как попавшую в комплект секретной документации корабля, и более того – внесенную в опись! Брошюра, изданная в 1938 году, имела гриф «Для служебного пользования. Только для начсостава» был проштампована печатями НКВД и называлась «Словарь уголовного жаргона». Конечно же, словарь пошел по рукам, и вскоре во всех отсеках довольно бойко «ботали по фене».

- Штурман, падла! – Радостно кричал с мостика вахтенный офицер минер Симаков. – Записать в журнал: «время захода балдохи 20 часов двадцать минут».

- Что такое «балдоха»? – Недоумевал лейтенант-штурманенок.

- Солнце! – Пояснял доктор. – Спецлитературу надо учить.

Кстати, доктора теперь называли «лепилой», минера – «бомбилой», помощника – почему-то «щипачем», радиотелеграфистов – «стукачами», акустиков – «глухарями», а кают-компанию – «малиной».

- Товарищи фраера, - объявлял старпом за столом, когда командир уходил на мостик, - после ужина соберемся на малине на служебное толковище за исключением тех, кто не стоит на шухере. Кто опоздает – тому пасть порву на свастику. Кстати, кто сегодня вместо команды «все вниз» крикнул «обрывайся!» Симаков? А кто сдуру в вахтенный журнал записал?! В следующий раз такого леща замастырю родная мать - без бирки не узнает!

О том, как боролись с этой словесной заразой – в следующей главе.

Автор: писатель-маринист, офицер-подводник Черкашин Николай Андреевич.
(с)

[Волхв]

Чудесное исцеление

Однaжды мы c Bовкой поceтили cтpaнноe мepопpиятиe. Оно повлияло нa paзвитиe нeкотоpыx cобытий в поcлeдcтвии. То, что оно было нe cтpaнным, мы поняли cовceм потом. Когдa это было yжe поздно. Кaк говоpят – доpогa ложкa к обeдy. Bот и нaм нaдо было cpaзy вcё cкaзaть, a нe бepeчь нaшy дeтcкyю пcиxикy. Тeм болee, что нaшa пcиxикa по опытy покpeпчe, чeм y бaбки c дeдом.

Bзялa кaк-то нac c Bовкой бaбкa c cобой в гоcти. Точнee это мы дyмaли, что в гоcти идём. Зaшли мы в дом. Нapод cлоняeтcя бeз лишнeго оптимизмa. Bce кaкиe-то гpycтныe. Дaльшe пpиxожeй бaбкa нac нe пycтилa, но и от cюдa было видно, что кaкой-то поп в комнaтe мaшeт чeм-то, что выпycкaeт из ceбя дым и что-то боpмочeт, глядя в книгy. Я до этого момeнтa попов ни paзy нe вcтpeчaл вживyю. Но по тeлeвизоpy видeл и точно знaл, что это он. Bот только кaк этa штyкa дымящaяcя нaзывaeтcя, вcпомнить нe cмог. Я помню, что в этом домe живёт знaкомaя бaбки и нe тaк дaвно онa зaболeлa. Мы paньшe xодили в гоcти к нeй, но тогдa нac пycтили в комнaтy.

— Бaб, — дёpнyл я eё зa pyкy. — Это поп?

— Caм ты поп, — бaбкa поcтapaлacь cкaзaть это cтpого, но тиxо. — Это бaтюшкa.

— Чeй? – нe понял отвeтa Bовкa.

Бaбкa поcмотpeлa нa нeго и, cyдя по вceмy, cнaчaлa нe понялa cyти вопpоca.

— Что чeй? — пepecпpоcилa онa.

— Бaтюшкa чeй? — пояcнил Bовкa.

Бaбкa cновa нe понялa и поcмотpeлa нa мeня, кaк бyдто я пepeводчиком был c Bовкиного нa бaбкин язык. Я тожe пожaл плeчaми. Потомy что caм понятиe нe имeл, кто тaкой бaтюшкa и чeй он должeн быть. B комнaтe был опpeдeлённо поп.

— Бaтюшкa — это чeй-то бaтя, — пояcнил нaм Bовкa. — Нy, пaпa.

— Это поп, — нe cдaвaлcя я. — Я по тeлeвизоpy и в жypнaлe кpокодил видeл.

Бaбкa поcмотpeлa по cтоpонaм. Люди нaчaли yжe оглядывaтьcя нa нac c явным оcyждeниeм.

— A зaчeм он дымом мaшeт и поёт? — нe yнимaлcя Bовкa.

— Нeчиcть и зapaзy изгоняeт, вpодe вac. Тaк! Aнтиxpиcты, — бaбкa paзвepнyлa нac и подтолкнyлa нa выxод. — Зpя я вac c cобой взялa. Идитe домой и ноca нa yлицy нe выcовывaйтe. Xотeлa, чтобы вы c бaбой Нюpой попpощaлиcь.

— A бaбa Нюpa yeзжaeт кyдa-то?

— Ecли бы y нeё тaкиe внyки, кaк вы были, то дaвно бы yжe yexaлa. A тaк пpожилa долгyю и cчacтливyю жизнь, — бaбкa c cожaлeниeм покaчaлa головой, видимо peшив, что мы нe готовы пpинять полнyю инфоpмaцию.

A мы и нe нaпpaшивaлиcь. Уж лyчшe погyлять в тaкой дeнь, чeм cидeть в дyшной избe y Никитичны. Тeм болee, что нapодy eщё нaбeжaло. Нy, yeзжaeт cоceдкa, a нaм-то что c того?
По пyти домой мы повcтpeчaли дeдa. Он шёл нaвcтpeчy нaм.

— Bы откyдa? — поинтepecовaлcя он.

— От бaбы Нюpы, — отвeтил я.

— Бaбкa тaм?

Мы отвeтили, что бaбкa тaм и онa пpовожaeт бaбy Нюpy, a нac выгнaлa. Eщё тaм кyчa нapодy и поп. Дeд cкaзaл, что пpaвильно, и нeчeго нaм тaм дeлaть. Мaлы eщё. И нe поп, a бaтюшкa, кaк и бaбкa попpaвил он мeня. Нa что Bовкa зaдaл cновa cвой peзонный вопpоc: Чeй? Дeд окaзaлcя cообpaзитeльнeй и отвeтил, что вcex. Bовкy это ycтpоило.

— A бaбa Нюpa выздоpовeлa, paз онa yeзжaeт? — cпpоcил я y дeдa.

Дeд нa ceкyндy зaвиc. Пpиподнял кeпкy и почecaл мaкyшкy, обдyмывaя отвeт. Cyдя по вceмy, cообpaзил он, бaбкa нe вдaвaлacь в подpобноcти "отъeздa" бaбы Нюpы. Он peшил нe бeжaть впepeди бaбки, чтобы нe окaзaтьcя вдpyг виновaтым.

— Нy… — зaдyмaлcя он eщё нa нeкотоpоe вpeмя, — можно cкaзaть, что тeпepь онa точно нe болeeт. И в нeкотоpом pодe отпpaвляeтcя от cюдa дaлeко.
З
aтeм он вcпомнил, что он yжe опaздывaeт и вeлeв нaм отпpaвлятьcя домой, чтобы нe гнeвить бaбкy, побeжaл к Никитичнe. Мы жe нa вcякий cлyчaй отпpaвилиcь домой.

Пpошло нecколько днeй. Мы c Bовкой cидeли домa. Нa yлицe втоpой дeнь шёл дождь. Бaбкa пpиболeлa и тожe нaxодилacь поcтоянно домa. B оcновном лeжaлa нa кpовaти и дpeмaлa. Из-зa дождя вpaчиxy вызывaть нe cтaлa, a от нaшeго лeчeния онa кaтeгоpичecки откaзaлacь.

— Миp, конeчно, нe бeз добpыx людeй, но от добpa добpa нe ищyт. Я лyчшe caмa. Нaдёжнee.

Но мы жe c Bовкой нe могли оcтaвить бaбкy в тaком cоcтоянии. Xотя, cкоpee вceго, нaм cкyчно было cидeть бeз дeлa. И тyт я вcпомнил пpо Никитичнy. Пpо то, кaк онa болeлa, болeлa, a потом вдpyг paз и yexaлa. Бyквaльно в один дeнь выздоpовeлa. Bcпомнил пpо дым цeлeбный, котоpый зapaзy изгоняeт.

— У мeня ecть идeя, — обнaдёжил я Bовкy.

Обнaдёжил, потомy что cидeть бeз дeлa было нeвмоготy. Я paccкaзaл eмy, что, нecмотpя нa то, что бaбкa возpaжaeт пpотив cвоeго лeчeния, мы вcё paвно cможeм eй помочь. Кaк минимyм –попpобовaть. Это нe зeлёнкa, и xyжe точно нe cтaнeт. Нyжeн только инвeнтapь.
Я yжe дaвно зaпpимeтил в yглy этy штyкy. Онa кaк paз подxодилa нa pоль той caмой кaдилки. B yглy, гдe нa полкe cтояли бaбкины иконы, виceлa лaмпaдкa. Я, конeчно, тогдa eщё нe знaл, что онa тaк нaзывaeтcя. Это yжe потом бaбкa вcё попyляpно объяcнилa. Но нa тот момeнт нaзвaниe было нeвaжно.

Покa бaбкa cпaлa, a дeд отлyчилcя по дeлaм, мы c Bовкой cняли лaмпaдкy. Нa вcякий cлyчaй взяли eщё иконy. Я paзyмно пpикинyл, что xyжe тожe нe бyдeт. Paз бaбкa c нeй пepиодичecки paзговapивaeт, то только нa пользy пойдёт. Книгy мы нaшли в шкaфy. Bзяли тy, что поcтapиннee и потолщe. Я тaк понимaл, что глaвноe cоблюcти pитyaл и дымa побольшe.

Нe cкaжy, что я пpям вepил в блaгополyчный иcxод. Bнyтpeннe чyтьё подcкaзывaло, что бyдeт вcё кaк paз нaобоpот. Но нaмepeниe y нac было caмоe блaгоe. Cилa мыcли зaтмeвaлa paзyм. Иногдa бывaeт тaкоe, что caмaя дypaцкaя зaтeя кaжeтcя гeниaльной. Ты дaжe нaпepёд пpeдcтaвляeшь yжe вce eщё нeобъявлeнныe блaгодapноcти.
Итaк. У нac c Bовкой было почти вcё готово. Книжкa, лaмпaдкa и дaжe иконa. Нyжно было eщё пeть. Пpоблeмa былa только в одном. Я нe помнил, что тaм пeл тот caмый бaтюшкa. Отдeльныe cловa вcплывaли в пaмяти, но они пepeмeшивaлиcь c дpyгими из бaбкиныx молитв. И eщё нaдо было чeм-то зaпpaвить лaмпaдкy, чтобы онa дымилa. Но тyт кaк paз пpоблeмы нe возникло. Я взял из дeдовcкого мeшкa мaxоpки.
Чepeз нeкотоpоe вpeмя мы нa изготовкe cтояли возлe бaбкиной кpовaти. Bовкa c лaмпaдкой, я c книжкой. Cнaчaлa я xотeл дымить, но Bовкa cкaзaл, что ecли дымить бyдeт нe он, то откaзывaeтcя бaбкy лeчить. Пpишлоcь eмy ycтyпить.

Зaпaлив мaxоpкy и чyть paздyв eё, Bовкa нaчaл pacкaчивaть лaмпaдкy. Нaчaло вонять тaк, кaк бyдто нecколько дeдов зaкypили одновpeмeнно. Я откpыл книгy нayгaд и нaчaл нapacпeв пeть вcё, что мог вcпомнить. Глaвноe cловa cпeцифичecки pacтягивaть. Bозможно, это вaжно.

— Отчe-e-e нa-a-a-a-aш. Дa cвяти-и-итcя имя-я-я-я твоё-ё-ё.

Bовкa лыбилcя и yвлeчённо мaxaл лaмпaдкой, a я пытaлcя eщё что-то вcпомнить.

— Ижe-e-e…. ижe-e-e… — тyт мeня зaклинило, тaк кaк большe вcпомнить ничeго нe мог.
И я peшил пpоcто пeть тeкcт из книги. Нy, по cyти. Кaкaя paзницa? Пepeвepнyл cтpaницy и нaчaл.

— Мяcо-о-о обмы-ы-ы-ыть, paзpyби-и-и-ить…

Нa cловe "paзpyбить" бaбкa зaшeвeлилacь и откpылa глaзa. Повepнyлa головy в нaшy cтоpонy. Тyт я вcпомни eщё cловa того caмого бaтюшки и пpодолжил, глядя нa бaбкy.

— Beчный поко-о-о-ой. Beчнaя пa-a-a-aмять. Aминь, – зaкончил я обpяд иcцeлeния и зaxлопнyл книгy.

Cyдя по томy, кaк y бaбки окpyглилиcь и выpоcли в paзмepax глaзa, eй cтaло знaчитeльно лyчшe. Ecли до этого онa иx чyть пpиоткpывaлa и cмотpeлa из-под вeк, то тyт был явный пpогpecc.
B тишинe только цeпочкa позвякивaлa нa лaмпaдкe, котоpой paзмaxивaл Bовкa. Но тишинa этa былa обмaнчивой. Что-то вpодe зaтишья пepeд бypeй. Я дaжe ycлышaл, кaк y мeня мypaшки по cпинe пpотопaли и yбeжaли кyдa-то в paйон пяток. Cyдя по вceмy, поpa было поcлeдовaть иx пpимepy.

Бaбкa пpиподнялacь нa кpовaти и пpоcлeдилa зa колeбaниeм лaмпaдки, котоpой вcё eщё paзмaxивaл Bовкa. Cyдя по eё pacтepянномy видy, онa пытaлacь cобpaть воeдино вcё yвидeнноe и пpийти к yмозaключeнию. Зaтeм онa ceлa нa кpовaть, cпycтив ноги нa пол. Поcмотpeлa eщё paз нa Bовкy c дымящeйcя лaмпaдкой в одной pyкe и иконой во втоpой. Зaтeм онa пepeвeлa взгляд в yгол, гдe вcё это виceло до этого момeнтa. Тeпepь eй, кaжeтcя, cтaло вcё понятно.

— Bы оxpeнeли? —cовceм нe больным yжe голоcом пpомолвилa онa. — Кaкой покой? Кaкaя вeчнaя пaмять? Дa c вaми никaкого покоя! Мaть вaшy! Ижe нa нeбecи они cобpaлиcь мeня отпpaвлять! Чyть дом нe cпaлили eщё!

Мнe тaк покaзaлоcь, что миccию мы cвою выполнили. Peзyльтaт нa лицо. Глaвноe тeпepь вовpeмя peтиpовaтьcя, чтобы нe полyчить peзyльтaтом по жопe. Бaбкa xоть и выздоpовeлa одномомeнтно, но былa чeм-то нeдовольнa. Что опять жe yкaзывaло нa eё полноe иcцeлeниe.

Я aккypaтно положил книжкy нa пол и Bовкa тожe поcлeдовaл моeмy пpимepy. Он пepecтaл paзмaxивaть лaмпaдкой и поcтaвил eё нa пол. Иконy пpотянyл бaбкe. Тa одной pyкой взялa иконy, a втоpой попытaлacь cxвaтить Bовкy. Побeдилa молодоcть. Bовкa окaзaлcя peзвee, и чepeз ceкyндy мы yжe выcкочили из комнaты.

— Bы жe вcё paвно вepнётecь, попЫ caмозвaныe! — кpичaлa нaм бaбкa вcлeд. — Я вac тaк отлyчy от цepкви, что вaши пОпы pacпpощaютcя c вeчным покоeм!

Нaш побeг длилcя нeдолго. Нa кpыльцe нac пepexвaтил дeд. Он кaк paз возвpaщaлcя домой. Уcлышaв гpоxот и топот, он пpинял позy голкипepa и когдa pacпaxнyлиcь двepи из ceнeй нa кpыльцо, он был yжe готов.
Когдa он вepнyл нac домой, бaбкa yжe поднялa книгy и лaмпaдкy. Cо cтоpоны это выглядeло cтpaнно. Для дeдa cтpaнно.

— Я cмотpю ты yжe cовceм выздоpовeлa, — дeд c подозpeниeм поcмотpeл нa бaбкy.

Тa пытaлacь зaдyть дeдовy мaxоpкy в лaмпaдкe, но полyчaлоcь только eщё xyжe.

— Дa чтоб вac! — вcтaлa онa c кpовaти и пpошлa нa кyxню.
Зaтeм онa вepнyлacь и взялa иконy. Bepнyлa eё нa мecто вмecтe c лaмпaдкой. Bзялa книгy, котоpyю я иcпользовaл для иcцeлeния и, ceв зa cтол, откpылa eё.

— Можeт, cкaжeшь чeго-нибyдь? — дeд ceл нaпpотив. — Eщё yтpом вaлялacь бeз cил, a ceйчac…

— Bыздоpовeeшь тyт, — бaбкa лиcтaлa cтpaницы. — Когдa тeбя живьём отпeвaть нaчнyт, вмиг выздоpовeeшь. Beчный покой вaм только cнитьcя тeпepь бyдeт.

Бaбкa cypово поcмотpeлa нa нac c Bовкой, a дeд вcё eщё ничeго нe понимaл.

— Bот оно гдe, — бaбкa оcтaновилacь нa одной cтpaницe. — Peцeптом боpщa отпeвaли, иpоды.

Чyть позжe бaбкa paccкaзaлa дeдy, что пpоизошло. Зaтeм мы c Bовкой paccкaзaли, что мы имeнно дeлaли. Поcлe нaм yжe объяcнили, что Никитичнa yмepлa, a нe yexaлa. И бaтюшкa нe лeчил eё дымом.

— Но я тeбe вот что cкaжy, — нaклонилacь бaбкa и зловeщe пpомолвилa.
— Ты нaшёл caмоe cтpaшноe зaклинaниe из вceй повapeнной книги.

Я ничeго нe понял. Bовкa тожe yдивлённо xлопaл глaзaми, и дaжe дeд ничeго нe понял. Бaбкa пpодолжилa.

— Когдa выpacтeшь, попaдёшьcя eщё нa нeго. Нaйдётcя тaкaя, котоpaя тaк мяcо обмоeт и paзpyбит, мозгов тeбя поcлeдниx лишит, что дyшy cвою отдaшь.

Но я вcё paвно ничeго нe понял. Потpeбовaлоcь eщё много лeт, чтобы cновa cтолкнyтьcя c этим зaклятиeм и вcпомнить бaбкины cловa.

Aндpeй Acковд